"Клаудиа Пиньейро. Вдовы по четвергам" - читать интересную книгу автора

гладила белье, всякий раз вспоминала о том, что у меня раньше было и чего
теперь я лишилась.
Я хотела выйти прогуляться, но побоялась встретиться с Хуани: вдруг он
решит, что я за ним слежу. На улице стояла жара, ночь выдалась звездной и
светлой. Мне не хотелось укладываться в постель и ворочаться без сна,
раздумывая о какой-нибудь сделке с недвижимостью, которую никак не удавалось
довести до конца. Тогда мне казалось, что все сделки распадаются раньше, чем
я успеваю получить свои комиссионные. Уже несколько месяцев продолжался
экономический кризис, и кому-то удавалось лучше, чем другим, делать вид,
будто все идет по-прежнему, но так или иначе жизнь изменилась у всех. Или
вот-вот должна была измениться. И у нас тоже. Я сходила к себе в комнату за
сигаретами, решив все-таки прогуляться, что бы там ни взбрело в голову
Хуани, а на улице мне всегда хочется курить. Проходя мимо комнаты сына, я
подумала было заглянуть туда за сигаретой. Хотя знала, что все равно не
найду там того, что искала на самом деле, просто мне нужно было оправдание,
чтобы войти, несмотря на то что утром я уже все проверила, когда заправляла
его кровать и убиралась в комнате, и тоже ничего не нашла. На моем
прикроватном столике лежала новая пачка, я открыла ее, вытащила сигарету,
зажгла и спустилась по лестнице к выходу. Но тут вернулся Рони, и планы
пришлось поменять. Этой ночью все шло не так, как хотелось бы. Рони
направился прямо к бару.
- Странно, ты сегодня так рано... - сказала я, все еще стоя на
лестнице.
- Да, - ответил он и двинулся наверх, прихватив стакан и бутылку виски.
Я немного выждала и поднялась следом за ним. Прошла в спальню, но его
там не было. В ванной тоже. Заглянула на открытый балкон. Там он и
оказался - сидел в шезлонге и потягивал виски. Я пододвинула стул, тихо села
рядом с ним и стала молча глядеть в том же направлении, что и он. Хотела,
чтобы он мне что-нибудь сказал. Я не ждала ничего важного, или забавного,
или просто осмысленного - мне надо было, чтобы он всего лишь произнес
несколько слов, выполнил свою часть того обмена банальностями, в который со
временем превратились наши разговоры. В цепочку пустых фраз, которые
заполняли тишину, хотя сами по себе они были ничем не лучше молчания.
Скорлупки от слов. В ответ на мои жалобы Рони отговаривался тем, что мы
проводим вместе слишком много времени: о чем рассказывать, если большую
часть дня мы не расстаемся. Это началось шесть лет назад, когда Рони потерял
работу и все никак не мог устроиться на новое место. Пару раз что-то
наклевывалось, но дело ничем не кончилось. Не то чтобы мне обязательно нужно
было выяснить, почему из наших отношений исчезли слова, скорее мне хотелось
понять, почему я только недавно обнаружила: молчание прижилось в нашем доме,
словно дальний родственник, - и выгнать нельзя, и терпеть дальше нет мочи. И
еще мне было важно разобраться, почему это меня не огорчает. Вероятно, боль
воцарялась постепенно, в молчании. Как и само молчание.
- Пойду возьму еще бокал, - наконец сказала я.
- И принеси лед, Вирхиния! - прокричал мне вслед Рони.
Я пошла на кухню и, пока доставала лед из морозильника, все думала о
том, почему Рони сегодня вернулся так рано. Скорее всего, он там с кем-то
поссорился. Конечно, с самим Тано Скальей или с Густаво. Точно не с Мартином
Уровичем, Мартин уже давно перестал с кем-нибудь спорить, даже с самим
собой. Вернувшись на балкон, я прямо спросила его - не узнавать же о ссоре