"Альберт Санчес Пиньоль. Пандора в Конго" - читать интересную книгу автора

чтобы я записал вашу историю - от начала до конца. Он настаивал на этом.
Маркус принялся разглядывать поверхность стола, словно искал какой-то
потерявшийся предмет. Мне еще предстояло понять, что таким способом он
выражал свою растерянность.
Наконец он спросил, подняв высоко брови:
- А как это делается?
Я и сам не имел об этом ни малейшего представления. Предполагалось, что
у меня был профессиональный опыт. Но мне никогда раньше не доводилось писать
биографий. А сейчас моя задача состояла в создании некоего нового жанра на
полпути между биографией и завещанием.
Что представляет собой жизнь человека? Она такова, какой мы сами себе
ее представляем. Мне не хотелось судить Маркуса, пусть этим занимаются
другие. Я дал себе слово: говорить как можно меньше и слушать как можно
больше, превратиться во внемлющее ухо, которое не высказывает своего мнения.
Нам предстояло провести много часов вместе. Это обстоятельство, разумеется,
могло способствовать возникновению дружеских чувств, а мне не хотелось
испытывать к нему симпатию.
- Начнем с начала, - сказал я.
- Я не убивал ни Уильяма, ни Ричарда.
- Это не то, - возразил я. - С самого начала.
- Если я не ошибаюсь, наш корабль отплыл в Конго...
- Пожалуйста, не спешите, - перебил его я. - Когда и где вы родились?
Маркус Гарвей не знал, ни сколько ему было лет, ни где точно он
родился. Он упомянул маленький городок в Уэльсе, но по его неуверенному тону
было ясно, что это название для него совершенно ничего не значит. Его отец
был родом из одной балканской страны, но Гарвей и в этом вопросе не смог
привести каких-либо подробностей. А о своей матери он, напротив, говорил с
чувством, и в его голосе звучали благодарность и глубокая грусть. От отца
Маркус унаследовал цвет кожи и зеленые глаза, а от матери - невероятную
незащищенность и наивность. Последнее заключение я сделал самостоятельно. Он
мне об этом не говорил.
Никто и никогда уже не узнает, когда и каким ветром занесло Мирно
Севича в Англию. Известно только то, что сразу по приезде он стал жить с
Мартой Гарвей (никакого брака - ни церковного, ни гражданского - они никогда
не заключали). Девушка была сиротой без прошлого. Мирно познакомился с ней,
когда она покинула стены детского дома, где получила воспитание. Марта была
чрезвычайно худа. Меня поразило то, что первые воспоминания Маркуса
восходили к его младенчеству и представляли собой не образ, а некое
осязательное ощущение. Когда он сосал ее грудь, его пальцы трогали впадинки
и бугорки над сосками: под кожей Марты прощупывались ребра.
Марта была немного не в себе. Она часто вела беседы с маленькими феями,
которых никто, кроме нее, не видел. Эти существа, напоминавшие горящие
спички, являлись ей по вторникам и четвергам. Однажды она рассказала
Маркусу, что феи курили измельченные дубовые листья, были противницами
католицизма и ненавидели скакать, оседланные комарами, выполняя непреклонную
волю Лесного Короля.
Сама Марта курила не переставая; детский дом, где она провела долгие
годы, принадлежал католическому ордену, а Мирно был неутомимым любовником.
Мы можем, таким образом, предположить, что бедная женщина выражала свои
фобии при помощи воображаемых фей.