"Альберт Санчес Пиньоль. Пандора в Конго" - читать интересную книгу автора

планом. В лице почти любого человека можно найти черты того ребенка, каким
этот взрослый когда-то был. В Ричарде Кравере ничего детского не осталось.
Он скорее напоминал сержанта из казармы, чем аристократа. Грубые черты,
словно вырезанные из камня неумелым скульптором. Жидкая челка черных жирных
волос. Никто не усомнился бы в том, что герцог Кравер был человеком, с
самого рождения привыкшим командовать. Его сын тоже занял положение
командира, но раздавал свои приказы, подкрепляя их зуботычинами.
Трудно найти человека с совершенно одинаковыми глазами. Однако у
Ричарда Кравера правый глаз был гораздо больше левого: благодаря широкому
разрезу он казался круглым. Левый глаз, напротив, как бы являл собой женскую
сторону этого человека, которой он также обладал, хотя в это верилось с
трудом. Веко опускалось ниже, и во взгляде сквозили грусть, чувствительность
и даже беззащитность.
Он страдал небольшим косоглазием, которое, вероятно, было легче
заметить на фотографии, чем при непосредственном общении. Густые усы,
спускавшиеся к подбородку, подчеркивали непростой характер этой личности.
Его попытка скрыть свою сущность была слишком явной, и усы не придавали ему
желаемого благородного вида, а скорее вели к обратному эффекту.
Уильям казался совершенно другим человеком, нежели его старший брат.
Герцог Кравер угадал мои мысли:
- Уильям пошел в свою мать, Царствие ей Небесное.
Эта фотография, как и первая, имела форму овального зеркала, однако
фигура молодого человека просматривалась полностью; его поза была спокойной
и несколько расслабленной. По краю овала шла надпись, сделанная от руки, и я
смог разобрать слова: "Уильям Кравер во время веселого праздника своего
двадцатипятилетия". Молодой человек на портрете был одет в белое с ног до
головы. Даже туфли сияли белизной. Фотография не отличалась контрастностью,
но я готов поспорить, что волосы Уильяма были такими же светлыми, как его
туфли.
Его лицо казалось вытянутым вперед, как голова лисицы. Он сидел в
кресле стиля ампир, закинув ногу на ногу, и смотрел на какой-то предмет вне
поля видимости аппарата. Я уже говорил, что трудно найти человека с
совершенно одинаковыми глазами. То же самое можно сказать о двух половинах
лица: они никогда не бывают абсолютно одинаковыми.
Уильям Кравер представлял собой исключение из этого правила: обе части
его лица были симметричны, как правая и левая стороны тела паука. Он держал
сигарету и казался не просто обычным курильщиком, а этаким укротителем
табака, словно все предметы, вступавшие с ним в контакт, превращались в его
безусловных и давних сообщников. Уильям улыбался, и я понял, что главной
чертой личности этого человека, вступавшего в тот день во взрослую жизнь,
была хитрость.
- Если бы люди осознавали, какой риск несет с собой отцовство и
материнство, они бы отказались иметь детей. Но это бы означало конец света,
а мы не желаем, чтобы мир погиб. Не так ли, господин Томсон?
- Нет, генерал. Конечно нет.
Герцог рывком отдернул занавески и, оправдывая свой отказ от моего
предложения в начале нашей беседы, сказал:
- Мне не нравится на них смотреть.
За занавеской оказалась дверь, которая вела на большую веранду. Мы
вышли наружу. Кравер вдохнул воздух полной грудью. Отсюда можно было видеть