"Альберт Санчес Пиньоль. Пандора в Конго" - читать интересную книгу автора

конфетти. Но было слишком поздно. Мне не удалось удержаться, и я повис в
пустоте, вцепившись всеми десятью пальцами в оконную раму.
Наверное, именно для подобных случаев изобрели выражения: "Спасите!" и
"На помощь!" Но, по правде говоря, я никогда не встречал человека, который
бы в драматической ситуации их применил. Так не кричит никто. У меня
получилось только:
- Э-э-эй! Э-э-эй! Э-э-эй!
Не знаю точно, сколько времени я висел над мостовой и кричал. В конце
концов в проеме окна появилась громадная фигура. Это был господин Мак-Маон.
Слава богу! Через плечо у него было переброшено полотенце; мой сосед только
что проснулся, и на лице его запечатлелось то бычье выражение, которое
бывает у людей спросонок. Он тупым взглядом посмотрел вокруг, затем протер
заспанные глаза и произнес с совершенно невероятным спокойствием:
- Томми, дружок, что это ты тут делаешь?
С моих губ слетело только слабое:
- Э-э-эй! - Потом я добавил плаксивым голосом: - Мак-Маон!!!
В конце концов он вытащил меня оттуда. Я опустился на стул, чтобы
немного оправиться от страха. Мария Антуанетта предусмотрительно скрылась.
Мне же давно пора было уходить, и времени на отмщение не оставалось. У меня
и так хватало работы: собрать все листы раньше, чем их унесет ветром,
оказалось нелегко.
Нортон нервничал. Во-первых, я опаздывал, а во-вторых, ему уже давно не
терпелось прочитать первые главы книги. Когда мы встретились, он процедил
всего несколько слов, выражая таким образом свое недовольство. Мы сели.
Книга ему явно не нравилась. Он читал мое произведение, а я - мысли,
которые отражались на его лице. С каждой минутой он все больше раздражался,
переворачивая страницы все быстрее и быстрее, а потом начал говорить сам с
собой. Указывая пальцем на абзацы, которые вызывали у него досаду, он
ворчал:
- Ну, что это такое?... а это еще зачем?... а это?... и это?
Прочитав еще несколько страниц, он заключил:
- Это Золя в Конго! Бакунин в Конго! Катилина в Конго! - Он замолчал в
ожидании моего ответа, но, не дождавшись, снова в негодовании набросился на
меня: - Вы отдаете себе отчет в том, какой у нас получается портрет
английской аристократии? Что мне прикажете делать со всем этим зарядом
классовой ненависти? В этих бумажонках я при всем желании не найду ни одного
мотива для спасения Гарвея. Да за такие заявления его можно дважды повесить!
- Я не собираюсь никого призывать к восстанию, мне просто хочется
написать книгу, - стал защищаться я. - А повествование, которое вы
прочитали, - это точная запись событий в изложении Маркуса Гарвея.
- Вы что же, хотите, чтобы я набросился на людей, которые правят
Великобританией? Кто, по-вашему, председательствует в английских судах?
Робеспьеры?
Я, безусловно, мог промолчать, но не удержался:
- Хочу сказать вам, что я встречался с герцогом Кравером.
Нортон обхватил голову руками. Он проделал это очень медленно: сначала
вознес их, а потом возложил на шаровидный купол своего лысого черепа. Я
продолжил:
- Но это еще не самое худшее.
Нортон затаил дыхание. Его руки по-прежнему покоились на голове. Я