"А.Ф.Писемский. Взбаламученное море (Роман в шести частях)" - читать интересную книгу автора

глупостей, и Биби терпела их, помня только великое правило, что дети
родителям не судьи.
Майор, под диктовку дочери, нацарапал князю письмо, которое начиналось
так: "Ваше высокопревосходительство, господин генерал-аншеф и сиятельнейший
князь!" - форма, которой научил его еще в полку писарь и которую он запомнил
на всю жизнь.
Прописав титул, он просил отпустить к нему дщерь его Надину, так как
сам он приближается к старости, а старшая дочь его, и без того уж
посвятившая ему всю жизнь, желает подумать и о себе и себе что-нибудь
сделать для будущей жизни.
Диктуя последние строки, Биби решительно думала поразить ими все
семейство князя и внушить к себе огромное уважение.
В заключении письма старик вопиял к именитому вельможе излить на свою
питомицу последние милости и благословить ее образом Иверской Божией Матери,
которая вечно будет ей заступницей в жизни, а затем подписался, слегка
размахнувшись: "Вашего сиятельства нижайший раб, секунд-майор Рылов".
Несколько странно было видеть, когда Иван Горький, с удивленным лицом и
растопыренными ногами, очутился на княжеском дворе, а Матрена, в
пестрорядинной шубенке и валеных сапогах, - между накрахмаленными и
раздушенными горничными в княжеской кофишенкской. Надина чуть не умерла со
стыда, когда увидела посланных за нею: такие они были оборванные.
Старый князь, занятый в это время планами женитьбы сына чуть ли не на
принцессе Брауншвейгской, несколько удивился, прочитав письмо секунд-майора;
но, впрочем, величественным наклонением головы изъявил свое согласие и в
день отъезда подарил Надине на приданое бриллиантовое ожерелье в десять
тысяч ассигнациями. Что же касается до благословения, то православной иконы
в доме не нашлось, и князь благословил свою рыдающую питомицу копией с
Рафаэлевой Мадонны.

3. Совсем дичь.




Дней через шесть Надина, вся разбитая от непривычной езды в нерессорном
экипаже, приехала к родительскому крову и как бы чудом каким была перенесена
из французского, фоблазовским духом преисполненного дома в самый центр
деревенского православия.
Если бы пришлось подробно описывать жизнь секунд-майора и пожилой его
дочери, то беспрестанно надобно было бы говорить: "Это было, когда поднимали
иконы перед посевом; это - когда служили накануне Николы всенощную; это -
когда на девках обарывали усадьбу кругом, по случаю появившегося в соседних
деревнях скотского падежа".
Въезжая в усадьбу, Надина еще издали увидела старого отца, в том же
чепане и с развевавшимися по воздуху седыми волосами, а за ним сухощавую
фигуру сестры в черном платье и белом платочке на шее.
Она хотела было броситься к ним в объятья; но Биби движением руки
остановила ее и указала на вынесенную чудотворную икону. Надина приложилась
к ней и затем уже почувствовала на щеках своих сморщенное, плачущее и
заскорблое лицо отца и сухие, тонкие губы сестры. В комнатах ее поразил