"Алексей Феофилактович Писемский. Люди сороковых годов" - читать интересную книгу автора

писать, - я встретила человека, который не только сам не в состоянии
раскрыть уст своих для лжи, но гневом и ужасом исполняется, когда слышит ее
и в словах других. Феномен этот - мой сосед по деревне, отставной полковник
Вихров, добрый и в то же врем" бешеный, исполненный высокой житейской
мудрости и вместе с тем необразованный, как простой солдат!" Александра
Григорьевна, по самолюбию своему, не только сама себя всегда расхваливала,
но даже всех других людей, которые приходили с ней в какое-либо
соприкосновение. Все, чему она хотя малейшее движение головой делала, должно
было быть превосходным!
Вихров всегда ездил к Александре Григорьевне с сынишкой своим: он его
страстно любил, и пока еще ни на шаг на отпускал от себя. Мальчик стоял у
отца за стулом. Одет он был в суконный, домашнего шитья, сюртучок и в новые,
но нанковые брючки; он был довольно уже высоконек и чрезвычайно, должно
быть, нервен, потому что скука и нетерпение, против воли его, высказывались
во всей его фигуре, и чтобы скрыть это хоть сколько-нибудь, он постоянно
держал свои умненькие глазенки опущенными в землю. Красивый пажик по
временам взглядывал на него с какой-то полуулыбкой. Мальчик не отвечал ему
на это никаким взглядом.
- Сережа!.. - обратилась Александра Григорьевна к сыну. - Отчего ты
Пашу не занимаешь?.. Поди, покажи ему на пруду, как рыбки по звонку
выходят... Soyez donc aimable!* - прибавила она по-французски.
______________
* Будьте же любезны! (франц.).

Сережа нехотя встал, повытянулся немного и с прежней полуулыбкой
подошел к Паше.
- Пойдемте! - сказал он. В голосе его слышалась как бы
снисходительность.
- Ступай, погуляй! - прибавил Паше и отец его.
Ребенок с укором взглянул в лицо старика и пошел за Сережей.
Оба они, сойдя с балкона, пошли по аллее. Видимо, что им решительно
было не о чем между собой разговаривать.
- У вас есть гувернер? - спросил Сережа, вспомня, вероятно, приказание
матери.
- Нет, - отвечал Паша угрюмо, - у меня учитель был, но он уехал; меня
завтра везут в гимназию.
Сережа вопросительно взглянул на Пашу.
- А что такое это гимназия? - спросил он.
- Где учатся, - отвечал Паша прежним серьезным тоном.
- А! - произнес Сережа.
В это время они подошли к пруду. Сережа позвонил в колокольчик.
- Вот и рыбки! - сказал он, когда рыбки в самом деле вышли на
поверхность бассейна.
- Вижу! - отвечал Паша и стал глядеть на воду; но вряд ли это его
занимало, а Сережа принялся высвистывать довольно сложный оперный мотив.
На балконе в это время происходил довольно одушевленный разговор.
- Стыдно вам, полковник, стыдно!.. - говорила, горячась, Александра
Григорьевна Вихрову. - Сами вы прослужили тридцать лет престолу и отечеству
и не хотите сына вашего посвятить тому же!
- Он у меня, ваше превосходительство, один! - отвечал полковник. -