"Элизабет Питерс. Крокодил на песке ("Амелия Пибоди") " - читать интересную книгу автора

выглядела во всех этих рюшечках и оборках!
Или в платье, отделанном мертвыми птицами, я такое однажды видела,
представляете?!
- И все же, - с улыбкой заметил мистер Флетчер, - я всегда считал, что
вы бы выглядели значительно привлекательнее именно в оборках.
Возможность прочесть лекцию вернула мне хорошее расположение духа. Я
улыбнулась в ответ и решительно покачала головой.
- Не стоит, мистер Флетчер! Вы мне не польстите; я слишком хорошо знаю
свои недостатки. Я чересчур долговяза, слишком тоща в одних местах и толста
в других. Нос не мешало бы укоротить, а мой волевой подбородок отпугнет
кого угодно. Кроме того, бледность и черные как сажа волосы в этом сезоне
не в моде. А уж про глаза мне все уши прожужжали - мол, они наводят страх
даже тогда, когда я пребываю в благодушном настроении, что случается со
мной крайне редко. Полагаю, мы покончили с этим вопросом, мистер Флетчер?
Давайте же перейдем к делу!
По предложению адвоката я составила завещание. Нет-нет, я вовсе не
собиралась умирать в ближайшие полвека, но прекрасно понимала, что в
путешествии всякое может приключиться. Особенно если речь идет о
путешествии по столь нездоровым местам, как Египет. Все свое состояние я
завещала Британскому музею, где отец провел столько счастливых часов. К
этому музею я питала особые чувства - папа вполне мог бы скончаться в
читальном зале, и служителям потребовалось бы несколько дней, чтобы понять,
что он перестал дышать.
Последнее, что мне предстояло сделать перед отъездом, - это подыскать
себе компаньонку. Хотя мой пол и подвергается угнетению в эти якобы
просвещенные времена, все-таки женщина моего возраста и положения способна
путешествовать в одиночку, не задевая ничьих чувств, кроме, быть может,
отъявленных ханжей. Я взяла себе компаньонку потому... словом, чтобы не
изнывать от скуки. Всю свою жизнь я заботилась о папе, и компаньонка
требовалась мне вовсе не для того, чтобы она квохтала надо мной, а как раз
наоборот.
Мисс Притчетт оказалась замечательной компаньонкой. Моя новая подруга
была на два десятка лет меня старше, но по ее манерам и одеяниям об этом бы
никто не догадался. Она обожала идиотские "элегантные" платья с ворохом
оборок, которые кулем сидели на ее костлявой фигуре. Голос мисс Притчетт с
полным правом следовало назвать нелепым пронзительным визгом. Моя
компаньонка была неуклюжей. А глупость ее была столь чрезмерна, что
граничила с полным идиотизмом. Мисс Притчетт обожала падать в обморок -
стоило на горизонте появиться какой-нибудь трудности, как она валилась в
ближайшее кресло, прижав к груди руки и закатив глаза. Я любила наблюдать
за этими ее упражнениями и предвкушала, как весело и непринужденно мы
станем проводить время, развлекаясь подобным образом. Наши совместные
прогулки по зловонным улицам Каира и пустыням Палестины дадут моему
деятельному уму достаточно поводов отдохнуть от размышлений.
Но, к великому моему сожалению, мисс Притчетт не оправдала возложенных
на нее надежд. Люди такого склада редко болеют; они слишком заняты тем,
чтобы прикидываться больными. И все же, едва мы добрались до Рима, мисс
Притчетт не устояла перед тифом. Ее малодушная натура спасовала перед этим
недугом, и, хотя она поправилась, мой отъезд в Египет отложился на две
недели. К тому же стало ясно, что поспевать за моим быстрым шагом мисс