"Элизабет Питерс. Проклятье фараона ("Амелия Пибоди") " - читать интересную книгу автора

Будучи человеком в высшей степени порядочным, сэр Генри известил о
находке египетский Департамент древностей. Во второй раз по выдолбленным в
скале ступеням он спускался уже в весьма представительном сопровождении -
здесь были не только известные археологи, но и облеченные властью
египетские чиновники. Скалу спешно обнесли забором, чтобы сдержать напор
толпы журналистов, приезжих зевак и туземцев в живописнейших просторных
одеяниях и белых тюрбанах. Среди местного народа следует выделить одну
небезызвестную личность - Мохаммеда Абд эр Расула, первооткрывателя
королевских усыпальниц в Долине. Исполненный гражданского долга, этот
достойный муж доложил (втайне от собственных братьев) властям об открытии,
а в награду получил эдакую синекуру - тепленькое местечко в Департаменте
древностей. Досужие наблюдатели отмечали выражение глубокой скорби на лице
новоиспеченного чиновника и мрачные взгляды, исподтишка бросаемые на
предателя менее удачливыми членами его семьи. Еще бы не горевать беднягам.
В который раз чужеземцы буквально из-под носа умыкнули лакомый кусочек,
способный принести приличные барыши.
Сэра Генри, даже оправившегося от пневмонии и пребывающего в добром
здравии (что позже подтвердил его личный врач), трудно было назвать
Геркулесом. На снимке, сделанном в тот знаменательный день, лорд Баскервиль
предстает очень высоким, худосочным и узкоплечим джентльменом с младенчески
пушистыми волосиками, часть которых словно бы ненароком слетела с макушки,
не слишком равномерно припорошив щеки и подбородок. Кроме того, отпрыск
благородного семейства был фантастически неуклюж; едва он выступил вперед и
примерился зубилом к завалившей вход глыбе, как его приближенные поспешно
отпрыгнули. И правильно сделали. Британский консул, не знакомый с сэром
Генри близко, опрометчиво остался рядом, и первый же осколок, вылетевший
из-под зубила, угодил несчастному в переносицу. Далее, как положено в таких
случаях, суматоха, извинения, первая помощь. Полчаса спустя сэр Генри,
теперь уже в гордом одиночестве - эпизод с консулом не прошел для зрителей
даром, - вновь приблизился ко входу. В тот самый миг, когда он пристроил
зубило и замахнулся молотком, за его спиной раздался заунывный низкий вой.
Толпа содрогнулась. Любому мало-мальски знакомому с египетскими
традициями человеку был понятен смысл протяжных звуков: без этого завывания
не обходится здесь ни одна траурная церемония. Иными словами, мусульмане
так воют, только оплакивая усопших.
В наступившей затем зловещей тишине все затаили дыхание... Но вот
голос зазвучал снова, и слова, что он произносил, оказались пострашнее
погребального воя.
- Скверна! - оглушил слушателей первый вопль. (Вряд ли вы знаток
местных наречий, читатель, так что я перевожу.) - Скверна! Да падет гнев
богов на того, кто осмелится потревожить вечный покой фараона!
Опешив от неожиданности, сэр Генри уронил зубило и с размаху опустил
молоток себе на палец. Подобные происшествия настроение не поднимают, так
что будем снисходительны к злосчастному джентльмену. В кои веки выйдя из
себя, сэр Генри свирепым голосом приказал Армадейлу схватить оракула и
задать ему хорошую трепку. Армадейл с готовностью ринулся исполнять приказ,
но не тут-то было! Провидец благоразумно умолк, превратившись, естественно,
в одного из зевак; а те, в свою очередь, принялись клятвенно заверять, что
понятия не имеют, кто бы это мог быть.
Случай, прямо скажем, банальный, и о нем тут же забыли все, кроме сэра