"Александр Пятигорский. Маг с причала №20 (Рассказы и сны)" - читать интересную книгу автора

задержки, Ваша честь, только мы не отплывем, пока не станет совсем светло".
Мне хочется объяснить штурману, что, поскольку джентльмен - в темных очках,
то навряд ли сможет различить ту степень интенсивности света, которая
позволит дать команду отплывать или, если отплытие не произойдет, даст
джентльмену основание снова обратиться с тем же вопросом. Но к чему я об
этом думаю? Тем более что еще не было настоящего разговора.
Настоящий разговор происходит, когда пробили склянки и появился
капитан. "Доброе утро, капитан. Не будете ли вы так любезны объяснить,
почему мы так медлим с отплытием?" - "Мы давно отплыли, сэр, уверяю вас". -
"Но штурман мне сказал, что мы не можем отплыть, пока не станет совсем
светло?" - "Если я не ошибаюсь, сэр, сейчас вы говорите со мной, а не с моим
штурманом. Не говоря уже о том, что вокруг давно уже совсем светло. Вы,
разумеется, не можете сами об этом судить, поскольку у вас темные очки, и я
не хочу входить в обстоятельства, которые не позволяют вам их снять или
делают нежелательным для вас появление без них на палубе, но вы вполне
можете поверить мне на слово, сэр, что мы плывем, а не стоим на причале, и
что рассвет давно настал. И право же, сэр, вопросы метеорологии никак не
входят в компетенцию штурмана".
О, как страшно я боюсь неожиданности чужих слов, чувствуя в них угрозу
моему зыбкому существованию на этой палубе! Все-таки я не выдерживаю и
подхожу к капитану, который только что отошел от человека в темных очках и
сейчас что-то объясняет палубному боцману. "К вашим услугам, meine
Fraulein?" Он еще не поднял на меня глаза, и его губы продолжают двигаться и
после того, как он произнес эти слова. "Этот джентльмен определенно ошибся
причалом, капитан. Хотя это, безусловно, и ошибка матроса, проверявшего
билеты". - "Если это ошибка, то только моя, meine Fraulein. Все ошибки на
этом судне - мои. Как все ошибки в этом мире - ошибки Бога. По прибытии в
первый же порт, - а оно будет через шестнадцать часов, - я возвращаю
джентльмену деньги за билет и предоставляю его дальнейший маршрут на его
усмотрение. Остается надеяться, что направление судна, на котором он должен
был отплыть, не является географически противоположным курсу моего судна". -
"Боюсь, что это именно так, - сказала я, - тем более, что на пароход, на
котором он должен был ехать, было продано много билетов, - по повышенным
ценам, конечно, - лицам, специально желающим ехать этим рейсом. Для них
должно быть устроено чтение им его недавно вышедшей книги о черной магии".
Мы пьем кофе в салоне. Он снял шляпу, и я вижу низкий, широкий лоб с
отступающей линией редеющих каштановых волос. Маленький чемодан лежит на
стуле рядом. Значит, он уже был у себя в каюте после объяснения с капитаном.
"Бренди?" - "Да, если это вас не затруднит". Он что-то очень долго объясняет
бармену Рейфу и возвращается с двумя низкими тяжелыми фужерами. "Это -
Imperial Brandvein , я уверен, что вы никогда его не пробовали". Я отпиваю
большой глоток для храбрости, потом запиваю его кофе и тянусь к сумочке за
сигаретами, но он перехватывает мое движение, протягивает мне раскрытый
портсигар с желтыми серифьяновскими сигаретами и подносит зажженную спичку.
Это облегчает объяснение. Что может быть проще, настаиваю я, ведь и здесь
найдется немало любопытных и страждущих эзотерического знания пассажиров,
готовых потратить часы, - да что там часы, дни! - чтобы услышать Малый
Трактат из уст его автора. Нужно только его согласие. Стеведор и бармен
берут на себя все устройство, напитки и закуски. "Но кто будет в это время
обслуживать посетителей в баре?" - "Это не имеет значения, если бармен сам