"Андрей Платонов. Московская скрипка" - читать интересную книгу автора

музыки.
- Полуваров, почему ты ешь так много? - спросила Кузьмина. - Это,
может, хорошо, но на тебя стыдно смотреть.
Вскоре пришли сразу десять человек: путешественник Головач, механик
Гаусман, две девушки подруги - обе гидравлики - с канала Москва-Волга,
метеоролог авиаслужбы Вечкин, конструктор высотных моторов Мульдбауэр,
электротехник Гунькин с женой, - но за ним опять послышались люди и еще
пришли некоторые, и среди них - Лида Осипова со скрипачом Сарториусом.
Позже всех в клуб явился хирург Самбикин. Он только что вернулся из
клиники, где производил трепанацию черепа маленькому ребенку, и теперь
пришел подавленный скорбью устройства человеческого тела, сжимающего в своих
костях гораздо больше страдания, усталости и смерти, чем жизни и движения. И
странно было Самбикину чувствовать себя хорошо - в напряжении своей заботы и
ответственности за улучшение всех худых, изболевшихся человеческих тел. Весь
его ум был наполнен мыслью, сердце билось покойно и верно, он не нуждался в
лучшем счастье, чем контроль за чужим сердцебиеньем, - и в то же время ему
становилось стыдно от сознания этого своего тайного наслаждения. Он хотел
уже идти делать свой доклад, потому что раздался звонок, но вдруг увидел
незнакомую молодую женщину, гуляющую рядом со скрипачом. Неясная прелесть ее
наружности удивила Самбикина; он увидел силу и светящееся воодушевление,
скрытое за скромностью и даже робостью ее лица. Содрогнувшись от
неожиданного, тайного чувства, Самбикин вышел на минуту на открытый балкон.
Московская ночь светилась в наружной тьме, поддерживаемая напряженьем
далеких машин. Возбужденный воздух, согретый миллионами людей, тоской
проникал в сердце Самбикина. Он поглядел на звезды, в волшебное пространство
мрака и прошептал старые слова, усвоенные понаслышке: "Боже мой!"
Затем он пошел в зал, где собрались его ровесники и товарищи. Самбикин
должен был сделать доклад о последних работах того института, в котором он
служил. Темой его доклада являлось человеческое бессмертие.
Во втором ряду сидела та молодая женщина с влекущим лицом и рядом с ней
опять сидел скрипач со своим инструментом. Улыбка юности и бессмысленное
очарование украшали ее, но она сама этого не замечала... Самбикин и его
товарищи в институте хотели добыть долгую силу жизни или, быть может, ее
вечность - из трупов павших существ. Несколько лет назад, роясь в мертвых
телах людей, Самбикин нашел в области их сердца слабые следы неизвестного
вещества, и озадачился им. Он испытал его и открыл, что вещество обладает
силой возбуждать слабеющую жизнь, как будто в момент смерти в теле человека
открывается какой-то тайный шлюз и оттуда разливается по организму особая
влага, бережно хранимая всю жизнь, вплоть до высшей опасности.
Но где тот шлюз в темноте, в телесных ущельях человека, который скупо и
верно держит последний заряд жизни? Только смерть, когда она несется
равнодушной волною по телу, срывает ту печать с запасной жизни, и она
раздается в последний раз как безуспешный выстрел внутри человека, и
оставляет неясные следы на его мертвом сердце...
Бродячий луч далекого прожектора остановился случайно на огромных окнах
клуба. Слышно было в наставшей паузе, как били по шпунту и выдували
исходящий пар паровые копры на Москва-реке. Лида Осипова стала беспокоиться
и поворачивала голову на каждого, кто входил в залу. Несколько раз она
ходила к телефону - звонить тому, кого она ожидала, но ей никто не отвечал
оттуда, вероятно, испортился аппарат, и она возвращалась, не показывая своей