"Антон Платов. В поисках святого Грааля" - читать интересную книгу автора

Мире - пусть с естественными вариациями - на огромных пространствах от
Британии до России, и на протяжении огромных промежутков времени от
античности до Средневековья. Одно это уже должно заставить нас задуматься о
том, что здесь, возможно, скрыто нечто большее, чем локально-кельтский миф о
Магическом Котле...
Существование сходных образов и сюжетов в мифологиях самых разных, в
том числе и никогда не контактировавших друг с другом народов, было отмечено
исследователями ещё в прошлом веке (а возможно - и значительно ранее).
Долгое время такого рода параллели между мифологиями объяснялись исходя из
позиций так называемой "метеорологической" школы, представители которой
рассматривали мифологию лишь как "поэтический способ описания неживой
природы", а языческих богов - как "условную персонификацию метеорологических
явлений". К данной школе принадлежал, например, выдающийся российский
собиратель народных сказок и исследователь XIX века А.Н.Афанасьев.
Однако, уже в первой половине следующего, XX-го, столетия
"метеорологический" подход столкнулся с целой волной новых воззрений,
выдвинутых исследователями, работавшими в сопредельных с мифоведением
областях: психологами (К.Г.Юнг и его школа), этнографами и этнопсихологами
(В.Я.Пропп, М.Элиаде), историками и т.д. И, несмотря на то, что ряд тезисов,
выдвинутых ещё "метеорологической" школой, продолжает нередко использоваться
до сих пор, на данный момент мы всё же можем сказать, что сама эта школа
своё существование прекратила.
Изо всех новых подходов к рассмотрению мифа, как явления
общечеловеческого характера, наиболее значимым (и наиболее магичным)
оказался подход доктора Карла Густава Юнга, совершившего, можно сказать,
фундаментальный, хотя и не для всех приемлимый, переворот не только в
психологии, но и в мифоведении. Мы можем, при желании, не соглашаться с теми
или иными аспектами учения юнгианской школы, однако главный сделанный Юнгом
вывод вряд ли может быть подвергнут сомнению.
Оставляя в стороне вопрос собственно генезиса мифологических текстов,
Юнг смог добиться установления чёткого и однозначного тождества между рядом
устойчивых общечеловеческих образов коллективного бессознательного и
устойчивых образов мифологии. Эти устойчивые фундаментальные образы,
находящие отражение как в зеркале мифологии, так и в зеркале человеческого
бесознательного, и были названы Юнгом архетипами. Некоторые из них были
выявлены Юнгом и его последователями в результате сравнительного анализа
сновидений и галлюцинаций (как проявлений бессознательного) с одной стороны
и мифологических текстов - с другой. Из обозначенных юнгианской школой
архетипов назовём архетип Духа, архетип Матери, архетип Трикстера (Тени) и
т.д.
Два устойчивых образа встречаем мы в рассмотренных выше мифах и
сказаниях о Поединке-на-Грани: образ ищущего, того кто вступает на Мост
Лезвия, чтобы открыть себе путь в Лабиринт и в Замок Грааля, и образ его
Стража. Образы эти архетипичны, и мы без труда можем обнаружить их в работах
Юнга и его последователей.
Первый архетип - это архетип Предвечного Младенца, или Божественного
Мальчишки.
Даже беглое знакомство со сказочно-мифологической традицией может дать
представление о широчайшем распространении сюжета о герое-ребёнке, растущем
"не по дням, а по часам". Мы встречаем этот мотив в сотнях сказок, в эпосе,