"Леонид Платов. Бухта Потаенная" - читать интересную книгу автора

немецкого десанта, в руки которого попал полуобгоревший обрывок карты,
правильно воспринял это лишь как эскиз. Он посчитал, что порт и город
перерисованы кем-то с настоящей штабной карты.
А! Вам бросилось в глаза отсутствие меридианов и параллелей? Именно
так! Координаты Порта назначения не указаны. В этом-то, как говорится, и
загвоздка!
До самого последнего времени я ошибочно полагал, что карта пропала
безвозвратно, превращена вместе с деревянными постройками в пепел. Как
видите, нет! Неожиданно, спустя много лет, я ее обнаружил. И где? На
страницах книги, принадлежащей перу фашиста. Не парадоксально ли это? Но в
дальнейшем вы убедитесь: все, что связано с губой Потаенной, неожиданно и
парадоксально.
Вы улыбнулись? Да, мемуарист иногда позволял себе лирические
отступления. Наверное, прочли абзац, где написано о крымских яблоках? Как
там у него, позвольте-ка книгу:
"Мой приятель, тоже подводник, писал мне, что в Севастополе его научили
новому способу пить вино. Нужно взять большое яблоко, разрезать пополам и
выдолбить сердцевину. Получатся как бы две чаши, в которые и наливают
вино. Оно приобретает особый, двойной аромат!"
Вот вам! Один подводный подонок в августе сорок второго смакует вино на
руинах Севастополя, а другой в это же время бешено завидует ему и глотает
слюнки в "ледяном аду" Карского моря. Еще бы! В Потаенной гитлеровцам не
удалось разжиться ни вином, ни яблоками.
Зато, бродя взад и вперед по пепелищу, они наткнулись на нечто гораздо
более ценное - на этот полуобгоревший обрывок бумаги!
Воображаете смену выражений на лице командира десанта?
Вначале, понятно, ликование. Ах, до чего ему повезло! Он, а никто
другой, напал на след нового засекреченного русского порта в Арктике!
Затем, однако, ликование сменяется недоумением, досадой,
растерянностью. Где же этот порт? Как его найти?
Тем временем десантники приводят в чувство русского, у которого найдена
карта. Они с остервенением тычут в лицо ему карту. Присев на корточки
подле раненого - русский тяжело ранен, - переводчик поспешно переводит
вопросы командира: "Где это, где? Отвечай! Здесь - в Карском? Или западнее
- в Баренцевом? А может, восточное - в море Лаптевых?"
Ответ для гитлеровцев неожидан. Как у него в книге, у этого
немецко-фашистского мемуариста?
Ага! Нашел! "Русский матрос посмотрел на меня, потом негромко, но
выразительно сказал несколько слов. "Что он сказал, что? Переведите же
поскорей!" - поторопил я переводчика. Но тот имел почему-то смущенный вид.
"Это непереводимо, господин лейтенант, - ответил он. - Видите ли, матросы
на русском флоте ругаются очень замысловато. Он вас обругал, господин
лейтенант. Но я, конечно, постараюсь выразить его мысль более деликатно.
Это выглядит примерно так: "Тебе, - то есть вам, господин лейтенант, -
туда никогда и ни за что не дойти!" Или "не добраться" - может, так будет
точнее.
Не дойти? Не добраться? Ничего не понимая, я повернулся к русскому. Но
он был уже мертв. Странно, что на лице его застыла чудовищно-безобразная
гримаса, отдаленно напоминавшая улыбку..."
Впрочем, допрос мог быть продолжен, потому что среди развалин