"Леонид Платов. Когти тигра" - читать интересную книгу автора

Да, забыла. Но жива! По какой-то непонятной причине ушла из его жизни,
однако иначе, чем ушел Володька...
Ни с кем - ни с Иваном Сергеевичем, ни с тетей Пашей, ни с дядей Ильей
- не делился Григорий своими переживаниями. Где-то он вычитал недавно:
"Мужчина должен нести свое горе молча и в одиночку". Ну что ж! Это было
правильно: молча и в одиночку...


ПОЧЕМУ ОН ОТБРОСИЛ КОСТЫЛИ?

Наступил наконец долгожданный день, когда Григорий в праздничном своем,
тщательно Отутюженном тетей Пашей костюме стоит у притолоки двери в
кабинет Ивана Сергеевича, а тот, прохаживаясь взад и вперед несколько
быстрее, чем обычно, говорит ему:
- А я и не волнуюсь! Откуда ты взял, что я волнуюсь? Уверен в твоем
успехе ничуть не меньше тебя, даже больше. Ты пройдешь медицинскую
комиссию и будешь по физическим данным своим допущен к испытаниям в
военно-морское училище.
- Исключительно благодаря вам, - почтительно вставляет Григорий.
- Отнюдь не исключительно! Лишь отчасти. Я же объяснял много раз: как
ни странно, главным образом тебе помогло землетрясение. Ну а теперь беги!
Не опоздай на севастопольский автобус. И помни: вечером по пути домой
обязательно зайди ко мне. Как бы поздно это ни было! Я буду ждать, понял?
Хотя, повторяю, я ни капельки за тебя не волнуюсь.
По лестнице простучали быстрые шаги, гибкая юношеская фигура, мелькнув
под окном, скрылась за воротами больницы.
Конечно, Ивану Сергеевичу очень хотелось вместе с ним поехать в
Севастополь. Но тогда бы, вероятно, он больше волновался. Пока что мальчик
держится молодцом. Верный признак: не вставляет в русскую речь украинские
слова - значит, держится! Да и было бы неудобно перед севастопольскими
врачами. Кое-кто, пожалуй, истолковал бы приезд Ивана Сергеевича как
навязчивость, бестактность, стремление использовать авторитет своего
имени. Нет уж, пусть мнение его коллег будет абсолютно беспристрастным!
Годен или не годен? Вот как стоит вопрос!
К сожалению, кое-что было упущено с самого начала. В больнице Григория,
несомненно, передержали на костылях. Фигурально выражаясь: пеленали,
кутали, по-бабьи парили в рукаве!
И вдруг на маяке во время землетрясения его встряхнула сама земля.
Буквально встряхнула!
Последствия одной встряски, у Балаклавы, Григорий вышиб с помощью
другой - на мысе Федора. У него же не было никаких необратимых явлений. И
физических увечий никаких. Время шло, следы контузии исчезали. В какой-то
мере он был подготовлен к тому, чтобы отбросить костыли. Не хватало лишь
толчка. И вот он, толчок! Да нет, какой там толчок! Настоящий взрыв
психической энергии! Раньше энергия была задавлена, зажата где-то в недрах
его существа, и вот...
Причем, что важно, обошлось без чудотворца! Никто во время
землетрясения не простирал к Григорию руки, не возглашал: "Восстань, иди!"
Он сам отбросил костыли, без приказания. Вернее, повинуясь внутреннему
властному приказу - помочь человеку!