"Леонид Платов. Когти тигра" - читать интересную книгу автора

Медицине, кстати сказать, давным-давно известны случаи, когда больного
излечивает сильное нервное потрясение.
На совещаниях-летучках Иван Сергеевич любит приводить по памяти текст
двух надписей, обнаруженных при археологических раскопках в Греции:
"Никанор, параличный, сидел и отдыхал, один мальчик украл у него
костыль и побежал. Он вскочил, погнался за ним и стал здоров".
"Девочка, немая, играла у храма в роще, увидела змею, вползавшую на
дерево. В ужасе стала громко звать отца и мать и ушла из рощи здоровой".
"Но случай с Григорием, конечно, особый, - продолжал размышлять Иван
Сергеевич. - Стоит лишь представить себе - по рассказам очевидцев, - при
каких обстоятельствах он отбросил костыли. Он же не пошел, он побежал! Сам
очень удачно выразился: словно бы ветром подхватило и понесло! Именно
понесло! Сломя голову он бросился на помощь к погибавшему человеку. Вот
разгадка его эмоционального взрыва. Привязанность к этой сиделке,
благодарность за то доброе, что он видел от нее, стремление заплатить
добром за добро - все вместе сыграло роль своеобразного психического
катализатора.
Интересно, понял ли это мальчик (для Ивана Сергеевича он и в семнадцать
лет мальчик)?"
"Думая о других, забываешь о себе! - втолковывал ему Иван Сергеевич. -
Это как раз и произошло с тобой в ту сентябрьскую страшную ночь. "Думая о
других..." - звучит как девиз, не правда ли?.. Дошло это до него?.."
Иван Сергеевич смотрит на часы. Томится ли еще Григорий в раздевалке,
ожидая вызова? Либо его уже вызвали к столу, покрытому красным сукном, и
он в чем мать родила вышагивает под недоверчиво настороженными взглядами
врачей, членов медицинской комиссии.
О, понятно, не было бы никаких затруднений, если бы мальчик избрал
другую профессию, скажем агронома, врача, педагога, инженера. Но он вбил
себе в голову: во что бы то ни стало должен быть военным моряком, точнее -
минером!
- Личные счеты с минами сводишь? - пошутил однажды Иван Сергеевич.
- Какие счеты?
- Про балаклавскую свою забыл?
Он тотчас же пожалел об этих нечаянно вырвавшихся словах. Обычно
Григорий хмурился, когда ему напоминали про балаклавскую мину. Ведь дело
не ограничилось тогда контузией. При взрыве погиб его лучший друг,
которого он называл своим Котом в сапогах.
И сейчас Григорий немного помолчал, прежде чем ответить на вопрос:
- Вы же знаете, Иван Сергеевич, - сказал он, - я море очень люблю. И
технику люблю. Мне один человек говорил: "У тебя талант в пальцах!" Ну а
тут сочетание: и море и техника, то есть мины. Всякая новая мина
неизвестного образца - это тайна. А что может быть интереснее, чем
разгадывать тайны, верно?
И все же он - так показалось Ивану Сергеевичу - чего-то недоговаривает.
В выборе профессии было как будто и что-то очень личное, им самим,
возможно, еще не совсем до конца осознанное...
Уж и солнце давным-давно село за море, и вечерний обход проведен по
палатам. А Григория нет и нет!
Зажглись во дворе больницы круглые, на высоких столбах фонари.
Уединившись в своем кабинете, Иван Сергеевич включает настольный свет,