"Леонид Платов "Летучий голландец" уходит в туман" - читать интересную книгу автора

Длинноногие, белокурые?
- Напоминают норвежек, - заметил Готлиб.
- Их ты тоже не видал, хотя бывал и в Норвегии! - со злой гримасой
вставил доктор.
- Вы счастливец, Пирволяйнен! - продолжал Гергардт. - После вашего
возвращения вам предоставят отпуск. Если захотите, вы сможете съездить в
Германию. Вы бывали в Германии?
- Он бывал в Гамбурге, - объявил Готлиб. - Он знает песенку гамбургских
моряков "Ауфвидерзеен".
Шубин поежился. Разговор приобретал опасный крен.
Рыбьи хари выжидательно повернулись к нему. Гергардт поощрительно
улыбался. Губы у него были очень красные, словно вымазанные кровью.
- Это приятная песенка, - подтвердил доктор. - Ее поет Марлен Дитрих в
одном из своих фильмов. Вам нравится Марлен Дитрих?
Шубин не успел ответить. Его засыпали вопросами.
Какие новинки видел он в гамбургских кино? Что носят женщины в этом
году: короткое или длинное? Говорят: в моде снова ажурные черные чулки? В
какой гостинице он жил и пил ли черное пиво в гамбургских бир-халле?
Даже неразговорчивый Венцель спросил: не бывал ли он случайно в
Кенигсберге?
Шубин хотел было дерзко ответить: "Еще не бывал. В конце войны надеюсь
побывать!"
Но на помощь ему пришел Франц.
- Не надоедайте нашему гостю, - сказал он. - Пирволяйнен может
подумать, что вы целую вечность не бывали в Германии.
- О, Пирволяйнен! - Гергардт капризно оттопырил губы. - Мы надеялись,
что вы поделитесь с нами новостями. Но вы какой-то неразговорчивый,
апатичный.
- Все финны стали почему-то апатичными, - изрек Готлиб. - Финнов надо
растормошить! Не возражаете?
Он ободряюще подмигнул и захохотал, отчего щеки его отвратительно
затряслись. Гергардт торопливо допил кофе и встал:
- Прошу разрешения выйти из-за стола! Командир приказал сменить
Рудольфа.
Франц молча кивнул.
Убедившись, что из гостя не выжать больше ничего, его перестали
втягивать в разговор.
Шубин вяло прихлебывал свой кофе. Что-то неладное творилось с его
головой. Временами голоса немцев доносились как будто из другой комнаты. Он
не понимал, о чем они говорят. Потом сознание снова прояснилось. Мысль
работала четко, только в висках оглушительно барабанил пульс.
Он почти не заметил, как справа от него очутился новый сотрапезник. Это
был, вероятно, Рудольф, сменившийся с вахты.
Но вот до сознания дошло, что за столом ссорятся. Виновником ссоры был,
понятно, доктор.
Настроение за столом беспрестанно, скачками, менялось. Смех чередовался
с возгласами раздражения, странная взвинченность - с сонливостью. Иногда тот
или иной сотрапезник вдруг умолкал и погружался в свои мысли.
Неизменно оживленным был только доктор. Но это было неприятное
оживление. Доктор разговаривал постоянно с каким-то "подковыром". Главной