"Виктория Платова. В тихом омуте..." - читать интересную книгу автора

никого. Он ждет...
...Никогда до этого я не была в морге - может быть, поэтому не
испугалась: ни небрежной, полустертой таблички на металлических дверях, ни
стен, выкрашенных грубой охрой, ни тусклых аварийных лампочек в сетках.
Я не испугалась, просто у меня не было сил, я присела на корточки у
самой двери, хотя в двух шагах стояли три спаренных деревянных стула - как
в дешевеньком кинотеатре.
- Я сейчас, - сказал Нимотси, уверенно двинулся по коридору и
уверенно толкнул одну из дверей - третью от входа. Спустя минуту он
появился с маленьким лысым человеком в грязном халате. Вдвоем они пошли в
глубь коридора - долго, очень долго, - который раз за сегодняшнюю ночь я
попыталась спрятаться за закрытыми веками.
Сейчас мне это удалось, бедной сиротке. Я слышала скрежет открываемой
двери - зашли и вышли, - невнятные голоса; скрип колес каталки, режущий по
сердцу звук проворачиваемого в замке ключа.
- Спасибо, отец, - голос Нимотси звучал теперь явственнее, - спасибо,
что понял... Дай Бог тебе...
Мимо проплыл тяжелый формалиновый запах - маленький лысый человек
коснулся моего лица полой грязного халата. И вышел - с тремя бутылками
водки.
Нимотси не было.
Я боялась выйти и боялась остаться. Я даже не могла понять, сколько
времени в действительности прошло Наконец Нимотси появился - выскользнул
из какой-то двери, как раз между двумя ударами моего нехотя бьющегося
сердца.
Он осторожно поднял меня, на секунду задержав в руках.
- Пойдем...
...Это была маленькая комнатка, видимо служащая подсобкой. Окно,
густо замазанное белой краской, такие же, как в коридоре, спаренные
стулья, металлический шкаф, еще один - стеклянный; медицинская посуда на
обшарпанном столе, вешалка с несколькими халатами, обтянутая дерматином
кушетка.
На полу было разложено тонкое одеяло.
Черный хлеб, водка и огромные венгерские яблоки. Граненые стаканы.
На полу, прислоненный к кушетке, сидел Иван.
Нимотси крепко держал меня - он боялся, что я потеряю сознание.
Я не потеряла. Я стояла и смотрела на мертвого Ивана. Он был в своем
лучшем костюме, который я гладила тысячу раз. И босой. Голые твердые
Ивановы пятки лезли мне в глаза. На большом пальце ноги болтался
матерчатый номерок.
- Я думала, у него лицо разбилось. - Только на правой щеке у Ивана
была содрана кожа - почти так же, как на моей коленке в детстве, когда я
свалилась с почти взрослого серьезного велосипеда "Орленок".
- Затылок стесало, - шепотом пояснил Нимотси, - непонятно почему... А
лицо вот почти не задело.
Трудным был только первый шаг. А потом я пересекла комнату и
опустилась на колени перед мертвым Иваном. Коснулась рукой его содранной
щеки.
- Мне нужно много сказать тебе... Ты и сам виноват, никогда не давал
мне даже рта открыть... - Я взяла Ивана за руку - мягкую и неожиданно