"Виктория Платова. Любовники в заснеженном саду (Том 2)" - читать интересную книгу автора

меня серьезно, и его щетина, и его подбородок. - Тебе понравится. Обещаю...
Почему бы и нет, черт возьми? Почему бы и нет?.. Избавиться наконец-то от
родового проклятия, от епитимьи, наложенной на меня Ленчиком, от пояса
верности лесбийскому дуэту "Таис"; от собственных комплексов, от робкой
мастурбации под душем, когда в голову не лезло ничего, кроме голозадой
картины Дейнеки "Будущие летчики"...
Избавиться от этого раз и навсегда.
А заодно и наставить рога Динке, втоптать ее в грязь, увести парня, занять
ее кровать, а саму Динку переселить в мою постылую комнату с распятием.
Или в собачьи вольеры...
Почему бы и нет?
Я еще раз внимательно посмотрела на Ангела. Не то чтобы он сгорал от
нетерпения, ожидая от меня ответа, совсем напротив. Пабло-Иманол, судя по
всему, был не совсем правильным испанцем. Испанцем, слегка подпорченным
нью-йоркским джазом, чикагским джазом и риффами"Рифф - короткая
повторяющаяся музыкальная фраза" Канзас-Сити...
Пабло-Иманол меланхолично подмигнул мне. И полез в задний карман джинсов.
Уж не за презервативами ли?
Или испанцы не пользуются презервативами, предпочитая живую, ничем не
защищенную плоть?..
Но никакие презервативы на свет божий извлечены не были. Вместо них
появился портсигар. Ангел неторопливо раскрыл его и вытащил самокрутку.
- Не хочешь? - вежливо осведомился он. - Отличная марихуана.
- Нет. Я не курю.
- Брось. - Он щелкнул зажигалкой, глубоко затянулся, выпустил сладковатый
дым и снова вопросительно уставился на меня.
- Нет. Я не люблю траву.
- Значит, не любишь... Ты не любишь заниматься любовью, ты не любишь el
dopar"Наркотики, (исп. жарг.)"... А что же ты любишь?..
Вот хрень. Оказывается, я давно ждала этого вопроса. Я давно его ждала,
чтобы сказать себе, что влюблена в проклятый благословенный "De bestiis et
aliis rebus".
В сто двадцать три миниатюры, тисненые опавшим за века золотом, такие
теплые, такие живые, так много нашептавшие мне на ухо... Только к ним я
могла возвращаться, как в дом, только с ними мне не было скучно и было
покойно. Только в них я открывала все новые и новые грани, как открывают
родинки и шрамы на теле любимых людей. Черт...
Извращение.
Черт. Извращение почище скандального "Таис". И сказать об этом никому
нельзя. И сочувствующих не найдешь...
- Мне нравится твой саксофон...
- А я... Я тебе не нравлюсь?
- Да. Ты тоже мне нравишься...
- Esta bien hecho... Вот и отлично...
Если сейчас он приблизит ко мне свои обрамленные щетиной губы, придется
треснуть его по башке русско-испанским разговорником. Конечно, бестиарий
выглядит куда внушительнее, чем легкий, как перо, "RUSO-ESPANOL", и удар
получился бы ощутимым, но продавать бестиарий мне нельзя, ни при каком
раскладе...
- Можно тебя поцеловать? - Ангел выпустил дым прямо мне в лицо. Не