"Виктория Платова. Битва божьих коровок" - читать интересную книгу автора

- Муж сбежал с соседкой в Карабсельки? Или банку огурцов, не дай-то
господи, свистнули?
- А вы можете найти?
- Мужа или огурцы? Или Карабсельки на карте области?
Парнишка, насильно оторванный от материнской груди Даны Скалли, явно
издевался, но хватать его за шею и гнуть к полу было явным перебором. Да и
всю свою ярость Настя ухлопала на переговоры с Мицуко.
- ...И вообще - у нас выходной, мамаша.
- Я понимаю. Не беспокойтесь, двери я захлопну... Из флигелька она
вышла отягощенная новым знанием.
Во-первых, таинственный "Валмет" является не чем иным, как курсами
повышения квалификации местных хамов. Во-вторых, возможно, Кирюша был не
так уж не прав, если само ее появление провоцирует тряпки, ведра и чистку
грязной посуды. В-третьих, она прошляпила переход в возрастную категорию
"мамаш". И в-четвертых, где-то в недрах прилегающей к Питеру области
затаился населенный пункт Карабсельки...
Но раскладушку она купила вовсе не из-за агентства "Валмет".
Никакого другого жилья, кроме квартиры, которую снимал брат, у нее не
было, а спать в комнате, украшенной свидетельствами его сумасшествия, было
выше ее сил. Завтра же она смоет надпись на окне и поклеит обои. И божьи
коровки исчезнут навсегда. Во всяком случае, для нее.
...Настя проснулась в четыре утра.
Четыре утра - выработанная годами привычка. Четыре утра - время,
когда работа начинает вздыхать, ворочаться и дышать тебе в ухо.
Но никакой работы не было. Только дождь.
Дождь начался еще, вчера, на кладбище, во время похорон Кирилла. Это
было совсем непросто - решиться оставить его здесь, в глинистой бедной
земле. Но Настя хорошо помнила, как он уезжал из Вознесенского: отъезд,
больше похожий на бегство. Он ненавидел их захудалый деспотичный дом, и
захудалое море, и захудалые скалы, - он никогда бы не простил ей, если бы
снова вернулся в тихий и благостный провинциальный ад Вознесенского.
Даже мертвый.
Никто не провожал Кирюшу в последний путь, кроме Насти и двух
могильщиков, - ни один человек. Да и могильщики торопили ее - их ждали еще
одни, более хлебные похороны. Но сотенная сверх положенной таксы сделала
свое дело: она получила еще несколько лишних минут для прощания. Но и за
эти минуты они не стали ближе: ссадина на лбу Кирюши отвергала ее, и седые
виски отвергали, и даже темная полоса на шее, которую удалось прикрыть
воротником рубахи, - тоже отвергала...
После кладбища она заехала в магазин и купила бутылку водки: никогда
нельзя нарушать традицию. Это была из немногих Зазиных истин, которую
Настя усвоила за тринадцать лет супружества. Другие истины гласили:
- женщина принадлежит мужу;
- мальчик принадлежит отцу;
- мужчина никому не принадлежит.
Кроме того, в Настином случае имела место более расширенная
формулировка: "женщина принадлежит мужу, иначе гореть ей в аду".
Придя в квартиру Кирилла и уже привычно поплакав, она налила водки в
стакан, прикрыла его хлебом и принялась за поиски фотокарточки брата. Но
так ничего и не нашла: ни единого альбома, ни единого снимка, даже