"Белва Плейн. Золотая чаша (семейная хроника трех поколений) " - читать интересную книгу автора

Время перекусить. Кое-кто усаживается на прихваченные из дому одеяла. Я
сижу на камнях рядом с Дэном. Люси Марстон расхаживает вокруг с тарелкой в
руке, ища глазами место, где бы сесть.
- Иди сюда. Здесь есть место, - зовет Дэн.
Он подвигается, освобождая ей место рядом с собой. Я даже не могу
понять, пригласил ли он ее по собственной инициативе, или она повела себя
так, что ему не оставалось ничего другого. Но одно ясно - какая-то искра
промелькнула между ними. И почему бы ей не найти свободного мужчину?
Я пытаюсь смотреть на девушку глазами Дэна, они у него, кстати, сейчас
такие яркие, что белки кажутся голубыми. Я молча изучаю ее, пока они болтают
друг с другом так, будто меня и вовсе нет. Она полна молодой энергии, чего
обо мне уж никак не скажешь. Вот она поднимает руки над головой и
потягивается, изгибая спину так, как если бы была в постели; в ее теле
заключено обещание и приглашение. Если даже я это чувствую, то уж Дэн тем
более. Я пытаюсь угадать его мысли - наверное, он думает о ней в постели - и
меня охватывает чудовищная злая ревность; кажется, я могла бы ударить ее
кулаком в лицо..."
Стал ли тот день началом отчуждения? Хенни не осмеливалась думать об
этом.
Время от времени Дэн упоминал в разговоре эту девушку. Смерть матери
явилась для них тяжелым ударом. Однажды вернувшись домой, Люси с отцом нашли
ее в гостиной мертвую. Она никогда не болела. Ужасно. Мистер Марстон стал
другим человеком. Слава Богу, Люси такая жизнерадостная по натуре, ему
повезло, что у него такая дочь - настоящее утешение.
Но Дэн говорил и о разных других женщинах - новая помощница в
библиотеке, рыжеволосая сестра в благотворительном центре. Так что в
действительности это была видимо лишь игра. Игра с обменом взглядами, с
комплиментами, с видимостью восхищения. Об этой игре и говорил дядя Дэвид,
приняв ее не за то, чем она была на самом деле.
"Да, - убеждала себя Хенни, находясь в оптимистическом настроении, -
такой уж он есть. Но все это не важно, хотя и причиняет мне страдания.
Придется мне с этим смириться. Не надо слишком туго затягивать узду, и он
всегда будет возвращаться ко мне".
А между тем подходил к концу второй год их знакомства.
В последнее перед Днем благодарения воскресенье после обеда они пошли в
Центральный парк. День был туманным, воздух, которому в это время года
положено быть прохладным и бодрящим, был теплым и каким-то застоявшимся, и
это вызывало ощущение подавленности.
По аллеям парка прогуливались люди. Ребятишки норовили разворошить
листья, сложенные кучками вдоль дорожек. Несколько человек наблюдали, как
какой-то старик кормит голубей; он с необыкновенным тщанием, словно фермер,
засевающий поле, доставал из сумки пригоршни зерен и разбрасывал их вокруг.
- Не городской у него вид, - заметил Дэн. - Посмотри на его румяные
щеки.
- Это тот же старик, за которым всегда наблюдает Пол, когда я вожу его
в парк.
Внезапно ей на память пришли строки из поэмы Стивенсона, выученной еще
в школе:

"...где у бесхитростных стариков румяные лица,