"Белва Плейн. Золотая чаша (семейная хроника трех поколений) " - читать интересную книгу автораощущение значительности момента. - Это будет прекрасный век! Я предчувствую,
что грядут великие события, хотя и не могу представить, какие. - У минувшего века тоже были свои достоинства, - замечает дядя Дэвид, думая, наверное, о том, что едва ли ему суждено многое увидеть в новом веке. - Были свои свершения, свои герои... - А провожаем мы его со стыдом, - перебивает Дэн. - Эта грязная война на Кубе... - Да, правда, - вздыхает дядя Дэвид. - Однако, - бодро добавляет Дэн, - я не теряю оптимизма. Двадцатый век будет лучше, Хенни права. Он будет лучше, благодаря молодому поколению. Тикают часы на камине. Стрелки приближаются к полуночи. Они открывают окно и, наклонившись, вдыхают морозный воздух. В городе светло, как днем. В каждом доме зажжены электрические или газовые лампы, свечи. Внизу на улице собралась толпа. Трубят жестяные рожки, пронзительно свистят свистки, кто-то бьет в барабан. Внезапно в небо поднимается радостный крик, оглушительный, как гром или шум прибоя, словно слились воедино голоса всех жителей Нью-Йорка, приветствующих наступление первого января Нового года. - Двенадцать часов. Тысяча девятисотый год наступил, - говорит Дэн. На мгновение все замирают. Потом колдовское очарование момента проходит. Поцелуи, тосты. Фредди разбудили. Дэн берет его на руки и дает выпить глоточек вина. Альфи и Эмили без стеснения обнимают друг друга. Генри и Анжелика обмениваются чинным поцелуем. Хенни и Дэн, глядя друг другу в глаза, решают подождать, пока все уйдут, и они останутся вдвоем. Гости достают свои пальто, собираясь уходить. создавая очаг золотого тепла в зимней ночи. Дэн смеется. - Как это чудесно, - говорит он. - Ты когда-нибудь задумывалась над тем, как это чудесно? - Я всегда об этом думаю, - шепчет она серьезно. Она не перестает удивляться тому, что они дают друг другу столько радости, что она дала ему радость, способна дать ее снова и всегда будет это делать. - Никто бы не подумал, глядя на тебя, что ты можешь быть такой, - продолжает он. - У тебя вид добропорядочной дамы. - Но не чопорный? - беспокоится она, потому что он ненавидит чопорность. - Нет, не чопорный, просто очень положительный и серьезный. Но это хорошо, - он усмехается. - Пусть люди думают о тебе, что хотят. Ты моя. Я знаю, какая ты на самом деле. Она целует его в шею. - Да, я твоя. Навсегда. Твоя и только твоя. - Ну, - говорит он с комическим негодованием, - я на это надеюсь. Если какой-то мужчина осмелится вообразить... он рискует головой. "А ты?" - думает она. Руки, которые слишком долго не отнимают при рукопожатии или когда подают пальто; глаза, которые зовут и обещают, блестящие, сверкающие. Нет, нет, это все твое воображение, Хенни. Твои воспоминания. После всех этих лет, прожитых в этом доме, который вы вместе создали, в доме, в котором спит ваш любимый сынишка, на этой кровати в объятиях мужа, ты все еще помнишь. Но ты не должна. Не должна ради собственного покоя и душевного здоровья. Ты должна внушать себе, что все |
|
|