"Белва Плейн. Золотая чаша (семейная хроника трех поколений) " - читать интересную книгу автора

собираются пойти на уступки, ну хотя бы частичные... встретиться и
обсудить... организуется профсоюз.
Они в очередной раз повернули за угол. Квартал словно растягивался с
каждым проходившим часом. Сколько времени осталось до того, как их сменят?
Хенни было лень снимать перчатки и вытаскивать на холоде часы. Да и не так
это важно. Придет время, она об этом узнает.
На улице было тихо. Женщинам стало казаться, что звук их собственных
хлюпающих шагов и шум проходящего транспорта доносятся откуда-то издалека.
Они постепенно впадали в своего рода оцепенение. Двигались они механически,
дыхание стало прерывистым от холода. Пение и разговоры смолкли. Разговоры
только отнимают силы, необходимые для того, чтобы продолжать двигаться,
переставлять ноги. Один шаг, другой, поворот и снова идти, пусть волоча
ноги, шаркая и спотыкаясь, но идти. День тянулся и тянулся, длинный, серый,
однообразный.
И вдруг эта монотонность взорвалась и разлетелась тысячей осколков.
Узкая колонна как раз дошла до угла и двинулась в обратный путь, когда это
случилось. Женщины, даже не успев ничего разглядеть, сразу поняли, что на
них обрушилось. Они уже сталкивались с этим.
Из-за угла с дикими нечеловеческими криками, рассчитанными, видно, на
то, чтобы нагнать побольше страху - и эта цель была достигнута - вылетело
около дюжины мужчин. Это были уличные громилы, которые часто околачиваются в
различных злачных местах. Широкоплечие парни в куртках и свитерах. Они
набросились на женщин, толкали их, били кулаками, ругались.
Потом стали выхватывать из замерзших рук самодельные плакаты. Некоторые
женщины, потеряв равновесие, упали на землю. Другие, несмотря на то, что
мужчины были значительно выше и сильнее их, принялись отчаянно отбиваться,
выражая свой справедливый гнев криками на итальянском, идише, английском.
Они колотили хулиганов маленькими кулачками, лягались, царапались; пошли в
ход и тоненькие палки, к которым были прикреплены плакаты с начертанными на
них требованиями справедливости.
Улица ожила. Окна в домах на противоположной стороне, не подававших до
этого никаких признаков жизни, открылись. Любопытные высунулись наружу,
наблюдая за потасовкой внизу.
Цепочка женщин-скэбов потянулась к входу на фабрику. Они шли,
пристыженно опустив головы, искоса поглядывая на уличное сражение. Среди них
были и старые, и молодые; острая нужда заставила их стать штрейкбрехерами.
Дверь раскрылась, пропуская их внутрь, и с громким стуком захлопнулась.
Наемные головорезы пришли в ярость. Они не ожидали столь дружного
отпора, не ожидали, что их будут лягать и царапать, они вообще не ожидали
сопротивления. Хулиганы совсем озверели. Теперь в руках у них появились
кирпичи и дубинки. Кто-то пронзительно вопил, призывая на помощь полицию.
В ходе этой беспорядочной потасовки Хенни оттеснили в сторону и она
оказалась прижатой к фабричной стене. Она потеряла Ольгу из вида, но вдруг
за мельканием рук, плеч, колен углядела валявшуюся на тротуаре знакомую
красную шерстяную шапочку. Ольга лежала на земле рядом с шапочкой. Она
рыдала, но при этом не прекращала попыток оцарапать лицо хулигана,
упершегося коленом ей в грудь.
Хенни охватила дикая ярость. Не раздумывая ни секунды, она прыгнула и
вцепилась в мужчину.
- Дикарь, обезьяна, тебе не место среди нормальных людей!