"Константин Плешаков. Богатырские хроники" - читать интересную книгу автора

одолевает, то знамение дать хотят, а то - похоти ради.
Сходят к девицам только. Стрибог дождем коротким, яростным налетает, с
вихрем; замотает-закрутит.
Даждьбог - лучом опять же. Только к спящим приходит.
Велес человеком набрасывается. Но не насильничает - никакая перед ним
не устоит.
Один Перун не может к девице сойти; многажды пытался и всякий раз
испепелял дев. Поэтому завистлив Перун к братьям: не дано ему познать
наслаждение это.
Охотчивы боги остальные до этих дел. И Сила их к людям переходит. Не
рождаются боги от смертных девиц, но Сильные из Сильных рождаются. Блага
может быть их Сила и черна может быть - все от Мокоши. И иногда боги детей
своих хранят и помогают им. Но редко это бывает. Часто и не знают люди, кто
к матери их сошел, повторяют за всеми: гулящая. Но бывает, что открывается
все, и знают Сильные из Сильных род свой.
От Зги родилась Мокошь.
От Мокоши родился Даждьбог.
От Даждьбога родился я, Святогор.


ГЛАВА ВТОРАЯ

Много вымыслов окружало мою жизнь и много недоверия. Много врали про
меня и враги, и друзья, и даже те, кто меня в глаза не видывал.
Одни говорили, что мать моя стала тяжела от Сильного воина Гора,
пришедшего с западных земель. Действительно, помнили многие, что жил он в
нашей деревне, Силой своей удивляя и воинским умением. И по срокам
сходилось.
Другие говорили, что отец мой был киевский варяжский князь Игорь. Мол,
отсюда и честь вся Святогору пошла. И по срокам опять же похоже было.
Третьи говорили, что рожден я действительно от Даждьбога, но только не
матерью моей, а самой землей, что зачали земля и Даждьбог меня в весенний
солнцеворот, и даже место показывали - в сосновом бору, на поляне, на
пригорке, на шлем похожем. И якобы лежал я в земле, как в утробе, а потом
землю раскидал и вылез наружу, и подхватили меня на крылья две сойки и
принесли в дом матери моей. Так и зовется с тех пор холм тот: Святогорово
Лоно.
Да, и воин Гор, и князь Игорь могли быть отцами Мне; проходило
княжеское воинство на юг через нашу Деревню, и Гор к нему прибился и сгинул.
И Сильным он был - до сих пор показывают в наших местах родник, что он
взглядом отворил, и называют: Горово Око. И князья киевские меня в почете с
юности держали.
Да и холм тот шеломообразный странен: бывает, по ночам свечение от него
исходит, и тепла земля там в самую непогоду, и в снег макушка его непокрытой
торчит. И связан я с холмом тем, со Святогоровым Лоном. Но об этом - в свой
черед.
Сейчас расскажу, как было.
Я помню себя еще в утробе.
Не важно мне, что скажут те, кто эти записи прочтет. Не для славы пишу;
носил я славу как бремя всю, жизнь мою, и не нужна она мне. Не для того,