"Александр Плонский. "Летучий Голландец" проыессора Браницкого (Фантастическая повесть)" - читать интересную книгу автора

- Как называется вот эта... картина?
- А какое название дали бы вы?
- Ну... "Восход Солнца на Венере", - в шутку сказал Браницкий.
- Так оно и есть, - кивнул художник.
- Вы это серьезно?
- Разумеется, кто-то другой даст картине свое название, скажем
"Кипящие страсти" или "Туман над Ориноко". Ну и что? Когда вы слушаете
симфонию, то вкладываете в нее свое "я" и музыка звучит для вас иначе, чем
для вашего соседа и для самого композитора. У вас свои ассоциации, свой
строй мыслей, словом, свой неповторимый ум. Абстракция дает ему пищу для
творчества...
- А как же с объективным отображением реальности?
- Воспользуйтесь фотоаппаратом, не доверяйте глазам. Классический
пример: когда Ренуар показал одну из своих картин Сислею, тот воскликнул:
"Ты с ума сошел! Что за мысль писать деревья синими, а землю лиловой?" Но
Ренуар изобразил их такими, какими видел, - в кажущемся цвете,
изменившемся от игры световых лучей. Кстати, сегодня это уже никого не
шокирует.
- Какое может быть сравнение: импрессионизм и абстракционизм?
Художник усмехнулся.
- Вот ведь как бывает! В семидесятых годах девятнадцатого века умные
люди высмеивали "мазил-импрессионистов, которые и сами не способны
отличить, где верх, а где низ полотен, малюемых ими на глазах у публики".
А в шестидесятых годах двадцатого не менее умные люди восторженно
восхваляют импрессионистов и высмеивают "мазил-абстракционистов"!
Много лет спустя Браницкий вспомнил эти слова, стоя перед фреской во
всю огромную стену в здании ЮНЕСКО. Изображенная на ней фигура человека -
нет, скорее глиняного гиганта, словно вылепленного неведомым богом, -
плоская, намалеванная наспех грубой кистью, вызвала в нем чувство удушья.
И эту вещь сотворил великий Пабло Пикассо, причисленный еще при жизни к
сонму гениев!
"А король-то голый!" - подумал Браницкий. И сам ужаснулся этой мысли.
Произнеси ее вслух, и сочтут тебя, голубчика, невеждой, невосприимчивым к
прекрасному!
Однажды ему так и сказали: "Герр профессор, вы совершенно не
разбираетесь в прекрасном!"
Вскоре после получения профессорского звания Браницкий был
командирован на месяц в Дрезденский университет. На вокзале в Берлине его
встретила переводчица фрау Лаура, желчная одинокая женщина лет сорока,
установившая над Браницким тотальную опеку.
- Герр профессор, сегодня у нас культурная программа, куда вы
предпочитаете пойти, в музей гигиены или оперетту?
- Право же, мне безразлично, фрау Лаура.
- Выскажите ваше пожелание.
- Да мне все равно!
- Я жду.
- Хорошо, предпочитаю оперетту.
- А я советую пойти в музей.
- Но теперь я захотел именно в оперетту!
- Решено, - подводит черту фрау Лаура, - идем в музей гигиены.