"Александр Плонский. "Летучий Голландец" проыессора Браницкого (Фантастическая повесть)" - читать интересную книгу автора

детище, подвергшееся чудовищной вивисекции (так он решил сгоряча). И
Штернфельд взорвался. Затолкав смятые листы рукописи в портфель, он
выбежал, крикнув что-то вроде: "Ноги моей здесь не будет!"
Назавтра Браницкий услышал в телефонной трубке женский голос:
- Приносим извинения. Мы прочитали отредактированную рукопись и
остались очень довольны.
Они еще не раз встречались - автор книги оказался милым, приветливым
человеком. А когда "Межпланетные полеты" увидели свет, Браницкий получил
экземпляр с дарственной надписью, начинавшейся словами: "Долгожданному
редактору этой книги..."
Брошюра с пожелтевшими страницами и выцветшей обложкой, изданная за
несколько лет до запуска первого спутника и при всей своей убедительности
показавшаяся тогда читателям фантастикой в духе Циолковского, до сих пор
стоит на полке книжного шкафа в домашнем кабинете Антона Феликсовича. И он
нет-нет и возьмет ее в руки, прочитает надпись, сделанную рукой
Штернфельда, вздохнет: "Какое поразительное столетие выпало на мою долю...
Когда я поступал в институт, не было ни атомных электростанций, ни
транзисторов (их изобрели в год, когда мы защитили дипломные проекты), ни
лазеров (они появились уже после того, как я стал доцентом), ни цветных
телевизоров (к этому времени был уже профессором!)... А ЭВМ,
кибернетические роботы, пересадки сердца? Всего этого хватило бы на
несколько жизней. Почему же жизнь становится лишь более емкой, но отнюдь
не более долгой?"


32

Обычно Антон Феликсович читал лекции старшекурсникам. Дисциплину
поддерживал жесткую, опоздавших в аудиторию не впускал, требовал тишины,
отвлекаться чем-либо посторонним не давал. Через неделю-другую к этому
привыкали, устанавливалась рабочая атмосфера. Если же в коридор доносились
взрывы смеха, значит, у профессора "лирическое отступление" и он
рассказывает что-то смешное или вышучивает провинившегося. Впрочем,
Браницкий нередко направлял острие шутки и в свой адрес, высмеивал
собственную рассеянность:
- Вчера говорю жене: слушай, что это со мной, хромаю! А жена
отвечает: "Ничего удивительного: ты одной ногой идешь по тротуару, а
другой - по мостовой!"
Браницкий считал смех верным средством от усталости. Он мог мгновенно
вызвать вспышку смеха и столь же быстро погасить ее. Словно гром прогремит
- и останется в воздухе бодрящий запах озона...
В этом учебном году Антон Феликсович впервые решил прочитать
небольшой курс "Введение в специальность". У первокурсников профессор
застал непривычную картину: половина потока, сидя, копалась в портфелях,
другие стояли, переговаривались, двигали стулья, шелестели тетрадями.
Пронеслась бумажная "ласточка"...
- Встать! - на миг потерял самообладание Браницкий.
"Они еще не умеют работать! - осенило его. - Нужно попытаться
захватить инициативу. Криком здесь не возьмешь..."
- Кто из вас любит детективные рассказы?