"Александр Плонский. Осколок Фаэтона " - читать интересную книгу автора

полчища)?
Я не ратую за возврат к советской системе. Афганские вандалы талибы в
одночасье уничтожили бесценное культурное наследие своей страны. Его уже не
восстановить. Не восстановить и Советский Союз, бездумно разрушенный нашими
"талибами". А ведь прежде чем разрушить, нужно было подумать, что возникнет
на месте разрушенного!
Я задумал не статью, а книгу. Как и "Прощание с веком" она будет вести
меня от главы к главе. Пока я не знаю, сколько их будет. Но я прожил долгую,
насыщенную событиями жизнь. В ней было немало интересного и поучительного. У
меня сложилась своя система ценностей. Нищие пенсионеры (при Советской
власти их не было), голодные дети, недоучки врачи, которым предстоит нас
лечить, в нее не укладываются.
Я рожден в Советском Союзе и патриот своей Родины. Побывал во многих
странах. Мне есть с чем сравнивать. И я очень хочу поделиться своими мыслями
с вами.




Глава вторая

Ковчег откровения


И мы пишем вам не иное, что вы читаете
или разумеете, и что, как я надеюсь, до конца
уразумеете.

Второе послание к коринфянам
святого апостола Павла

Под старость мы теряем нервные клетки и друзей. То и другое
невосполнимо. Старики, познакомившись, могут почувствовать друг к другу
симпатию, но истинными друзьями им стать не дано. Друзей обретают в юности,
в расцвете жизни, но не на ее исходе. Грустная аксиома! Да и те друзья,
которых пощадило время, часто разбросаны по городам и странам. Моих друзей
можно сосчитать по пальцам одной руки. С некторыми я не вижусь годами,
обмениваюсь с ними скупыми телефонными звонками и поздравительными
телеграммами. Но знаю: они есть на свете, и случись со мной беда, не
останутся в стороне.
Лишь с одним из них, наиболее удаленным в географическом смысле, мы
общаемся по электронной почте пару раз в неделю. Этот друг самый давний,
нашей дружбе больше шестидесяти лет. Ему посвящен фантастический рассказ
"Единственный друг". Он старше меня на два года, и если нашу дружбу сравнить
с рекой, впадающей в море, то мы с ним вблизи ее устья, а впереди неведомый
океан небытия.
Но от устья перенесемся к истокам.
В 1942 году я, шестнадцатилетний паренек в гимнастерке и кирзовых
сапогах, уже успевший понюхать пороха, был принят в Московский авиационный
институт. До сих пор поражаюсь: шла жесточайшая из войн, гитлеровцы были еще