"Уильям Плоумер. Сын королевы Виктории " - читать интересную книгу автора

покрытый шерстяной скатертью защитного цвета, с бахромой, а на столе
возвышалась керосиновая лампа под абажуром из розовой гофрированной бумаги.
Буфет был заставлен дешевыми безделушками, а на стенах висели пожелтевшие
свадебные фотографии в бамбуковых рамках, запыленные бумажные веера, часы с
кукушкой и на резных полочках - позолоченные вазы с бессмертниками,
рассыпающимися от старости. Почти невозможно было пробраться к маленькому
книжному шкафу, над которым красовалась репродукция с "проблемной" картины
под названием "Исповедь", где женщина в вечернем туалете моды 1907 года
стояла на коленях перед мужчиной в смокинге; обоих озаряло ярко-красное и на
вид жаркое пламя камина, помещенного на заднем плане. В шкафу, среди прочих
книг, было несколько романов Марии Корелли,*брошюра о заболеваниях крупного
рогатого скота и девичий альбом миссис Мак-Гэвин со стишками и не очень
искусными рисуночками, которыми ее подруги в шутливой или комплиментарной
форме отдавали дань владелице альбома. Будь он немного более пошлым, он мог
бы служить некоторым развлечением, но банальности юных обитательниц колоний
второго десятилетия нашего века не представляли даже мимолетного интереса.
Следует, правда, признать, что кто-то из ее друзей внес туда следующий
остроумный и весьма близкий к истине вклад:
______________
* Мария Корелли (1855-1924) - английская писательница, автор множества
сентиментальных романов из светской жизни.


Розы пунцовы и белы лилеи,
Пикули кислы, но вы их кислее.

- Любите читать? - спросил как-то, разговорившись, Мак-Гэвин. - У меня
на это не хватает времени.
- И да и нет, - ответил Фрэнт, который, стараясь восполнить пробелы
своего образования, хранил в спальне том "Братьев Карамазовых". - Всё
зависит от того, какая книга.
Со стола этой парадной комнаты почти никогда не исчезал натюрморт из
чайника и нескольких грязных чашек, над которыми вились тучи мух; миссис
Мак-Гэвин семь раз на дню пила очень крепкий чай, - привычка эта до
некоторой степени объясняла цвет ее лица. Но весь день и почти весь вечер
двустворчатые двери на веранду были раскрыты настежь, и можно было
любоваться прекрасным видом. Так как фактория, окруженная рощами мимозы,
находилась на вершине холма, панорама была великолепна: в каждой лощине
змеился ручей или темнел лесок, а на каждом пригорке под каждой купой
деревьев прятался крааль - конусообразные хижины с небольшими полями и
огородами. Повсюду паслись стада, а вдали цепь за цепью поднимались голубые
горы. С первого взгляда пейзаж этот, подобно многим пейзажам Африки, казался
счастливым сочетанием пасторальной простоты и величия, но с течением времени
теми, кто жил там, овладевали тревога и грусть, и то, что вначале казалось
величественным, становилось безжизненным, а то, что вначале представлялось
безмятежным, приобретало какую-то мрачную значимость. Словно тишина и покой
скрывали в себе зловещие силы, как грозовые тучи, часто нависавшие над
горизонтом после полудня. Словно на этих залитых солнцем холмах царил злой
дух, затаивший обиду.