"Плутарх. Эмилий Павел и Тимолеонт " - читать интересную книгу автора

повернул римлян вспять, а когда Гостилий задумал тайно проникнуть в
Македонию через Фессалию, заставил его отказаться от этой мысли, угрожая
новым сражением. Одновременно с этой войной, словно желая выказать презрение
противнику, который оставляет ему так много досуга, он предпринял поход
против дарданов, перебил десять тысяч варваров и взял богатую добычу.
Исподволь он старался двинуть на римлян и галлов, которые обитали вдоль
Истра (их зовут бастарнами {13}), - воинственное племя, славившееся своей
конницей; подстрекал вступить в войну и иллирийцев, ведя переговоры через их
царя Гентия. Были даже слухи, будто Персей подкупил варваров и они готовятся
через нижнюю Галлию, берегом Адриатики, вторгнуться в пределы самой Италии.
10. Когда все эти вести дошли до Рима, было решено забыть о любезностях
и посулах всех, притязавших на должность командующего, и поставить во главе
войска человека благоразумного и искушенного в руководстве широкими
начинаниями. Таким человеком был Павел Эмилий - уже пожилой (годы его
близились к шестидесяти), но крепкий телом, имевший надежную поддержку в
молодых зятьях и сыновьях, в многочисленных друзьях и влиятельных родичах,
которые, все как один, убеждали его откликнуться на зов народа и принять
консульство. Сначала Эмилий напустил на себя строгость и отклонял настояния
толпы, делая вид, будто теперь власть ему не нужна, но граждане день за днем
являлись к дверям его дома, громкими криками приглашая его на форум, и, в
конце концов, он уступил. Едва он появился на Поле среди соискателей, у всех
возникло такое чувство, словно не за консульством он пришел, но, напротив,
сам принес гражданам залог победы и успеха в войне. Вот с какими надеждами и
с каким воодушевлением его встретили и выбрали консулом во второй раз. Новым
консулам не дали даже кинуть жребий, как бывает обыкновенно при
распределении провинций, но сразу поручили Эмилию руководство Македонской
войной.
Рассказывают, что после этого весь народ торжественно проводил его
домой, и тут он застал свою маленькую дочь Терцию в слезах. Отец приласкал
ее и спросил, чем она так огорчена. "Как же, отец, - отвечала девочка,
обнимая и целуя его, - да ведь наш Персей умер!" (она имела в виду комнатную
собачку, носившую кличку "Персей"). "В добрый час, дочка! - воскликнул
Эмилий. - Да будут слова твои благим предзнаменованием!" Эту историю
сообщает оратор Цицерон в книге "О гадании" {14}.
11. В ту пору существовал обычай, по которому вновь избранные консулы
держали на форуме речь перед народом, выражая ему признательность за
внимание и доверие, но Эмилий, созвав граждан на собрание, сказал им, что
первого консульства с домогался потому, что сам искал власти, второго,
однако, - лишь потому, что они ищут полководца. Поэтому он не обязан им ни
малейшей признательностью, и если они сочтут, что кто-либо другой поведет
войну лучше, чем он, Эмилий, он охотно уступит этому человеку свое место; но
коль скоро они подлинно доверяют ему, пусть не вмешиваются в дела
командования, не распускают вздорных слухов и без всяких прекословий готовят
для войны все необходимое. В противном же случае, если они намерены
начальствовать над своим начальником, они окажутся во время похода в еще
более жалком и смешном положении, нежели теперь. Этой речью он внушил
гражданам и глубочайшее почтение к себе и твердую уверенность в будущем: все
радовались, что, пренебрегши заигрываниями льстецов, выбрали полководца
прямодушного и независимого. Столь послушным слугою добродетели и чести
выказывал себя римский народ ради того, чтобы подняться над остальными