"Плутарх. Пелопид и Марцелл " - читать интересную книгу автора

доспехах, и войско уже стояло в боевом строю. Увидев это, Ганнибал, до
крайности удрученный и встревоженный, созвал своих карфагенян и заклинал их
сразиться так, чтобы упрочить все предыдущие победы. "Вы сами видите, -
сказал он, - что после стольких побед мы не можем перевести дух и
насладиться покоем до тех пор, пока не разделаемся с этим человеком". Затем
оба полководца двинули войска вперед; Марцелл был разбит - по-видимому,
из-за одного несвоевременного распоряжения. Видя, что правому крылу
приходится очень трудно, он приказал какому-то из легионов выдвинуться
вперед, но само перестроение вызвало замешательство в рядах и отдало победу
в руки неприятеля; римлян пало две тысячи семьсот человек. Марцелл отступил
в свой лагерь, собрал воинов и, обведя их взором, воскликнул, что видит
римское оружие и римскую плоть, но ни единого римлянина не видит. В ответ на
просьбы о прощении он заявил, что простит только победителей, но не
побежденных и что завтра опять поведет их в сражение, чтобы сначала граждане
узнали о победе и лишь потом - о бегстве. Закончив свою речь, он велел
отмерить разбитым когортам ячменя вместо пшеницы. Все это произвело на
солдат такое впечатление, что хотя многие после боя были едва живы, не
оказалось ни единого, кто бы не страдал от слов Марцелла сильнее, нежели от
собственных ран.
26. На рассвете, по обыкновению, был вывешен пурпурный хитон - знак
предстоящей битвы; опозоренным когортам Марцелл, выполняя их просьбу,
разрешил стать в первый ряд, а за ними военные трибуны выстроили остальное
войско. Когда об этом донесли Ганнибалу, он воскликнул: "О Геракл! Ну как
совладать с этим человеком, который одинаково не уступает ни доброй, ни злой
судьбе! Лишь он один, победив, не дает противнику передышки, а побежденный -
сам от нее отказывается. Видно, нам предстоит сражаться с ним вечно, потому
что вечно будет у него какой-нибудь повод снова попытать счастья: после
удачи - уверенность в себе, после неудачи - стыд!" Затем противники вступили
в бой, и так как ни та ни другая сторона не могла добиться перевеса,
Ганнибал приказал вывести вперед слонов и пустить их на римлян. Тут же в
передних рядах поднялось смятение, и началась страшная давка; тогда один из
военных трибунов, по имени Флавий, схватил знамя, подбежал к первому слону
и, ударив его древком, заставил повернуть назад. А тот, столкнувшись с
другим слоном, испугал и его, и всех остальных животных. Марцелл заметил это
и приказал своим всадникам скакать во весь опор к месту столкновения и
усилить замешательство среди врагов. Конница ударила на карфагенян так
стремительно, что отбросила их до самого лагеря, причем убитые слоны, падая,
наносили неприятелю гораздо больший урон, чем римляне, - говорят, что всего
погибло более восьми тысяч человек. Римляне потеряли убитыми три тысячи, но
почти все оставшиеся в живых были ранены, что и позволило карфагенянам ночью
беспрепятственно сняться с места и уйти от Марцелла как можно дальше. Он был
не в силах преследовать их из-за множества раненых и медленно вернулся в
Кампанию; там, в городе Синуессе, он провел лето, чтобы дать людям прийти в
себя и набраться сил.
27. Таким образом, Ганнибал освободился от Марцелла и, словно распустив
свое войско, принялся безбоязненно опустошать всю Италию огнем. Против
Марцелла в Риме зазвучали возмущенные речи. Его враги подговорили народного
трибуна Публиция Бибула, человека красноречивого и горячего, выступить с
обвинением, и Бибул несколько раз собирал народ и убеждал его поручить
командование другому полководцу. "Марцелл, - говорил он, - не успев