"Плутарх. Пелопид и Марцелл " - читать интересную книгу автора

попривыкнуть к войне, уже, словно из палестры, отправился в теплые бани
отдыхать". Узнав об этом, Марцелл оставил войско на попечение своих легатов,
а сам вернулся в Рим, чтобы очистить себя от возведенной на него клеветы,
но, как обнаружилось, клевета уже возымела свое действие: он был привлечен к
суду. В назначенный день народ собрался в цирк Фламиния; поднялся Бибул и
произнес обвинительную речь; Марцелл говорил в свою защиту кратко и просто,
зато первые и самые уважаемые из граждан, не жалея слов, в самых резких и
откровенных выражениях, предупреждали римлян, как бы, осудив Марцелла за
трусость, они не оказались худшими судьями, нежели противник, который
избегает встречи с одним лишь Марцеллом и столь же усердно уклоняется от
битвы с ним, сколь неутомимо ищет битвы со всеми прочими полководцами. Все
эти речи привели к тому, что обвинитель полностью обманулся в своих
надеждах: Марцелл был не только оправдан, но даже избран консулом в пятый
раз.
28. Вступив в должность, он начал с того, что пресек сильную смуту в
Этрурии, направленную к отпадению от Рима, и, объехав этрусские города,
успокоил их. Затем он хотел посвятить храм, который выстроил за счет
сицилийской добычи, Славе и Доблести, но жрецы воспротивились, считая, что
не должно поселять двух богинь в одном храме, и Марцелл, сильно
раздосадованный случившейся заминкой, видя в ней дурное предзнаменование,
начал строить рядом второй храм. Его тревожили и многие другие знамения: в
кровли разных храмов ударяла молния, в святилище Юпитера мыши обглодали
золото, ходили слухи, будто бык заговорил человечьим голосом и что родился
ребенок с головою слона. Совершались искупительные жертвоприношения, чтобы
отвратить гнев богов, но внутренности жертвенных животных не сулили добра,
и, хотя Марцелл был вне себя от нетерпения, прорицатели удерживали его в
Риме. Никто и никогда не желал чего бы то ни было так страстно, как
Марцелл - решительного сражения с Ганнибалом. Об одном грезил он по ночам,
об одном советовался с друзьями и товарищами по службе, об одном молился - о
встрече с Ганнибалом на поле битвы. Мне кажется, более всего был бы он рад,
если бы место этой встречи оказалось обнесенным стеной или частоколом, и,
когда бы не громкая слава, которою он был пресыщен, и не многочисленные
доказательства неколебимости и благоразумия, которые он дал, превзойдя в
этом любого иного полководца, я бы сказал, что он обнаружил больше
честолюбия и мальчишеской запальчивости, чем подобало человеку в его
возрасте: ведь ему было уже больше шестидесяти, когда он стал консулом в
пятый раз.
29. Наконец все жертвоприношения и очищения, которых требовали
прорицатели, были завершены, Марцелл вместе с товарищем по должности
выступил в поход и принялся всячески беспокоить Ганнибала, который
расположился лагерем между городами Бантия и Венусия. От битвы Ганнибал
воздержался, но, узнав, что консулы посылают большой отряд на Локры
Эпизефирийские, устроил засаду под холмом близ Петелия и уничтожил две с
половиной тысячи римлян. Это несчастье еще сильнее разожгло в Марцелле жажду
битвы, и он подошел почти вплотную к неприятелю. Оба лагеря разделял теперь
только холм, хорошо укрепленный самой природой: покатые склоны, заросшие
лесом, открывали свободный обзор на обе стороны и изобиловали ключами, от
которых сбегали вниз ручьи. Римляне были изумлены, что Ганнибал, который мог
первым занять эту отличную позицию, оставил ее врагу. Но тот, оценив,
разумеется, как удобно это место для лагеря, решил, что еще удобнее оно для