"Плутарх. Серторий и Эвмен " - читать интересную книгу автора

хитроумным проделкам, чтобы прельстить и обмануть варваров. В важнейшей из
его выдумок главная роль принадлежала лани. Дело происходило таким образом.
На Спана, простолюдина из местных жителей, случайно выбежала самка оленя,
вместе с новорожденным детенышем уходившая от охотников; мать он не смог
схватить, но олененка, поразившего его необычайной мастью (он был совершенно
белый), Спан стал преследовать и поймал. Случилось так, что Серторий как раз
находился в этих краях; а так как он с удовольствием принимал в дар любые
плоды охоты или земледелия и щедро вознаграждал тех, кто хотел ему услужить,
то Спан привел олененка и вручил ему. Серторий принял дар. На первых порах
он не видел в подарке ничего необычайного. Однако прошло некоторое время,
лань стала ручной и так привыкла к людям, что откликалась на зов и повсюду
ходила за Серторием, не обращая внимания на толпу и шум военного лагеря.
Затем Серторий объявил лань божественным даром Дианы, утверждая, будто не
раз это животное раскрывало ему неведомое: он хорошо знал, сколь суеверны
варвары по своей природе. Немногим позже Серторий придумал еще вот что. Если
он получал тайное извещение, что враги напали на какую-либо часть его страны
или побуждали отложиться какой-либо город, он притворялся, что это открыла
ему во сне лань, наказывая держать войска в боевой готовности. И точно так
же, если Серторий получал известие о победе кого-нибудь из своих
полководцев, он никому не сообщал о приходе гонца, а выводил лань,
украшенную венками в знак добрых вестей, и приказывал радоваться и приносить
жертвы богам, уверяя, что скоро все узнают о каком-то счастливом событии.
12. Благодаря этому варвары стали охотнее подчиняться Серторию; они
благосклоннее относились ко всем его замыслам, считая, что повинуются не
воле какого-то чужака, но божеству. К тому же самый ход событий укреплял их
в этом убеждении, ибо могущество Сертория необычайно возрастало. В его
распоряжении было две тысячи шестьсот человек, которых он называл римлянами
{8}, да еще семьсот ливийцев, переправившихся вместе с ним в Лузитанию, а
самих лузитанцев - четыре тысячи легкой пехоты и семьсот всадников; и с
этими силами он воевал против четырех римских полководцев, которые имели в
своем подчинении сто двадцать тысяч пехотинцев, шесть тысяч всадников, две
тысячи лучников и пращников; к тому же у них было бесчисленное множество
городов, тогда как Серторий первоначально располагал всего двадцатью. И вот,
начав с незначительными, ничтожными силами, он не только подчинил себе
большие племена и взял много городов, но одного из посланных против него
полководцев - Котту - разгромил в морском сражении в проливе у Менарии,
наместника Бетики Фуфидия обратил в бегство в битве на Бетисе, где в
сражении пало две тысячи римлян, а Домиций Кальвин, наместник другой
Испании, был разбит квестором Сертория {9}; Торий, посланный Метеллом во
главе войска, пал в битве, а самому Метеллу, одному из величайших и
знаменитейших римлян того времени, Серторий нанес немало поражений и
поставил его в положение столь безвыходное, что ему на помощь должен был
прийти Луций Манлий из Нарбонской Галлии; в то же самое время из Рима был
поспешно отправлен Помпей Магн с войсками. Да, Метелл был бессилен что-либо
сделать, ибо ему приходилось вести войну с человеком отважным, избегавшим
открытого сражения и к тому же чрезвычайно быстро передвигавшимся благодаря
подвижности легковооруженного испанского войска. Тактика, к которой привык
сам Метелл, была рассчитана на столкновения регулярных тяжеловооруженных
отрядов. Он командовал плотной и малоподвижной фалангой, которая была
прекрасно обучена отражать и опрокидывать врага в рукопашной схватке, но