"Плутарх. Агид и Клеомен и Тиберий и Гай Гракхи " - читать интересную книгу автора

ахейцам переправиться через какой-то глубокий ров, а мегалополитанец Лидиад,
возмущенный этим приказом, бросил своих всадников вперед и, гоня врага все
дальше, попал на виноградник, весь изрезанный канавами и загородками, так
что боевой порядок конницы оказался безнадежно и непоправимо нарушенным, -
заметив это, Клеомен немедленно послал туда тарентинцев и критян {6}, и
Лидиад, несмотря на отчаянное сопротивление, был убит. Лакедемоняне
воспрянули духом, с криком ринулись на ахейцев и всех обратили в бегство.
Трупы убитых - а их на поле битвы осталось великое множество - Клеомен выдал
ахейцам, заключив с ними перемирие, и только тело Лидиада велел принести к
себе, украсил мертвого пурпурным одеянием, возложил ему на голову венок и
так отправил к воротам Мегалополя. Это был тот самый Лидиад, который сложил
с себя тиранническую власть, вернул гражданам свободу и присоединил свой
город к Ахейскому союзу.
28 (7). После этой победы Клеомен возгордился уже не на шутку и, в
твердой уверенности, что легко одолеет ахейцев, если поведет войну по
собственному усмотрению, стал убеждать своего отчима Мегистоноя, что пора
избавиться от эфоров, сделать имущество граждан общим достоянием и, с
помощью равенства, возродить Спарту, вернуть ей верховное владычество над
Грецией. Мегистоной согласился с ним, и царь склонил на свою сторону еще
двух или трех друзей.
Случилось так, что в эти дни одному из эфоров приснился в святилище
Пасифаи удивительный сон. Привиделось ему, будто на том месте, где обычно
сидят, занимаясь делами, эфоры, осталось только одно кресло, а остальные
четыре исчезли и в ответ на его изумление из храма прозвучал голос,
возвестивший, что так лучше для Спарты. Когда эфор рассказал Клеомену свое
видение, тот сначала встревожился, решив, будто враги подозревают недоброе и
хотят выведать его мысли, но затем понял, что рассказчик не лжет, и
успокоился. Взяв с собою тех граждан, которые, как он ожидал, должны были
оказать его действиям особенно упорное сопротивление, он захватил
подвластные ахейцам города Герею и Альсею, доставил в Орхомен продовольствие
и, наконец, расположившись лагерем у Мантинеи и дальними вылазками настолько
утомив лакедемонян, что они сами просили дать им передышку, оставил большую
часть своего войска в Аркадии, а сам с наемниками двинулся к Спарте.
Поделившись по пути своими планами с несколькими солдатами, в чьей
преданности он был совершенно уверен, Клеомен медленно шел вперед, чтобы
напасть на эфоров во время обеда.
29 (8). Когда до города было уже совсем недалеко, Клеомен послал в
общую трапезную {7} к эфорам Эвриклида, якобы с каким-то известием из похода
от царя, а следом за ним, с несколькими воинами, отправились Ферикион, Фебид
и двое так называемых мофаков {8} - товарищей детства Клеомена. Эвриклид еще
не кончил свою речь, как они уже набросились на эфоров и стали разить их
мечами. Первым упал под ударами Агилей, и его сочли мертвым, но он
мало-помалу собрался с силами, выполз из залы и забился в какое-то низкое и
тесное строение, оказавшееся святилищем Страха, - оно всегда стояло
запертым, но в этот день случайно было открыто. Проскользнувши туда, он
замкнул за собою дверь. Остальные четверо были убиты, и еще не более десяти
человек, которые пытались подать им помощь. Из тех, кто соблюдал
спокойствие, не погиб ни один, точно так же и покидавшим город никаких
препятствий не чинилось. Пощадили даже Агилея, когда он на другой день вышел
из храма.