"Плутарх. Деметрий и Антоний " - читать интересную книгу автора

17. Эту прекрасную, славную победу Деметрий украсил еще более своей
добротою и человеколюбием, с почестями предав погребению тела убитых врагов,
отпустив на волю пленных и подаривши афинянам из добычи тысячу двести полных
доспехов.
К отцу с вестью о победе Деметрий отправил милетца Аристодема, первого
льстеца среди всех придворных, который, видимо, приготовился увенчать
происшедшее неслыханно пышной лестью. Он благополучно завершил плавание с
Кипра, но причаливать не велел и, отдавши приказ бросить якоря и всем
оставаться на борту, один спустился в лодку, вышел на берег и двинулся
дальше к Антигону, который был в том расположении духа, какое только и может
быть у человека, тревожно и нетерпеливо ожидающего исхода столь важных
событий. Когда царь узнал, что гонец уже прибыл, беспокойство его достигло
предела, он едва нашел в себе силы остаться дома и посылал одного за другим
слуг и приближенных спросить Аристодема, чем закончилась битва. Но тот не
отвечал никому ни слова и, шаг за шагом, нахмуривши лоб, храня глубокое
молчание, подвигался вперед, так что, в конце концов, Антигон, в полном
смятении, не выдержал и встретил Аристодема у дверей, меж тем как следом за
вестником шла уже целая толпа и новые толпы сбегались ко дворцу. Подойдя
совсем близко, Аристодем вытянул правую руку и громко воскликнул: "Радуйся и
славься, царь Антигон {16}, мы победили Птолемея в морском бою, в наших
руках Кипр и шестнадцать тысяч восемьсот пленных!" А царь в ответ: "И ты,
клянусь Зевсом, радуйся, но жестокая пытка, которой ты нас подверг, даром
тебе не пройдет - награду за добрую весть получишь не скоро!"
18. Тогда народ впервые провозгласил Антигона и Деметрия царями. Отца
друзья увенчали диадемой немедленно, а сыну Антигон отправил венец вместе с
посланием, в котором называл Деметрия царем. Тогда Египет поднес царский
титул Птолемею, - чтобы никто не подумал, будто побежденные лишились
мужества и впали в отчаяние, - а дух соперничества заставил последовать
этому примеру и остальных преемников Александра. Стал носить диадему
Лисимах, надевал ее теперь при встречах с греками Селевк, который, ведя дела
с варварами, и прежде именовал себя царским титулом. И лишь Кассандр, хотя
все прочие и в письмах и в беседах величали его царем, сам писал свои письма
точно так же, как и прежде.
Все это означало не только дополнение к имени и перемену во внешнем
обличии: новое достоинство внушило властителям новый образ мыслей, подняло
их в собственных глазах, внесло в их жизнь и обхождение с окружающими
нарочитую степенность и суровость - так трагические актеры вместе с платьем
и маской меняют и походку, и голос, манеру ложиться к столу и разговаривать
с людьми. С этих пор они стали нетерпимее и жестче в своих требованиях,
откинув притворную скромность, которая прежде прикрывала их могущество,
делая его сравнительно легким и необременительным для подданных. Такой
огромною силой обладало одно-единственное слово льстеца, и такой переворот
произвело оно в целом мире!
19. Воодушевленный подвигами Деметрия на Кипре, Антигон без промедления
выступил против Птолемея, приняв на себя командование сухопутными силами,
меж тем как Деметрий плыл рядом во главе большого флота. Каким образом
суждено было завершиться этому начинанию, увидел во сне Медий, один из
друзей Антигона. Снилось ему, будто Антигон со всем войском участвует в
двойном пробеге {17} и сперва бежит размашисто и скоро, но затем начинает
сдавать, а после поворота и вовсе слабеет, едва переводит дух и с трудом