"Плутарх. О том, что пифия более не прорицает стихами" - читать интересную книгу автора

Плутарх

О том, что пифия более не прорицает стихами

Действующие лица диалога: Басилокл, Филин.

Басилокл. Долго же, Филин, вы показывали гостю посвященные памятники; я
уж потерял надежду вас дождаться.
Филин. Да мы, Басилокл, шли медленно, сея речи и пожиная споры жаркие,
задорные, которые, словно спарты1, всходили и разрастались тут же по дороге.
Басилокл. Так что же, позовем мы кого-нибудь из участников или сам ты
желаешь доставить нам удовольствие и рассказать, что это были за речи и кто
их произносил?
Филин. Видно уж, Басилокл, это мое дело. А то из других тебе нелегко
будет найти кого-нибудь в городе: я видел, что очень многие пошли сейчас
вместе с гостем в Корикий2 и Ликорию3.
Басилокл. Так значит, гость наш большой охотник смотреть и еще больше -
слушать?
Филин. А пуще того он охотник до знаний и поучения. Однако всего
удивительнее не это, а его любезная обходительность и общительность, потому
что он умеет спорить без наскоков, дерзостей в ответах. Так что, уже немного
побыв с ним, ты скажешь: "Вот добрый отпрыск доброго отца" - ты ведь знаешь
Диогениана4, какой он прекрасный человек.
Басилокл. Сам я, Филин, его не видал, но встречался со многими, кто
отлично отзывался о его речах и характере: нечто подобное этому говорилось и
о юноше.

2

Филин. Храмовые проводники излагали нам все, что положено, и совсем не
слушали наших просьб сократить объяснения и миновать многие надписи. Гостя
же нашего мало трогали вид и отделка статуй: он, должно быть, много
перевидал прекрасных вещей, а восхищался он тем, что патина на бронзе похожа
не на грязный налет или ржавчину, а на светлую лазурь, так что даже статуи
навархов5, с которых начинается осмотр, стоят, играя цветами так, словно
только что вышли из морских глубин. "Наверное, - сказал он, - был у
старинных медников какой-нибудь особенный состав или смесь вроде той
пресловутой отделки лезвий у мечей, с прекращением которой бронзе пришлось
отдохнуть от бранных дел? Ведь говорят, что так называемая коринфская бронза
обязана своим красивым цветом не искусству, а случаю: когда сгорел дом, где
хранилось золото, серебро, но больше всего меди, все это сплавилось и
смешалось, и сплав этот стал называться коринфской бронзою, потому что в нем
бронзы было больше всего". Но Теон перебил его: "Мы слышали этому другое,
более остроумное объяснение: будто бы один коринфский медник нашел ящик,
полный золота, и, боясь, как бы это не открылось, стал небольшими кусочками
отрубать и подмешивать понемногу золота к бронзе; получился дивный сплав, и
он дорого продал свою работу тому, кто оценил красоту этого цвета. Впрочем,
и это тоже сказка: просто, по-видимому, была какая-то смесь и обработка,
вроде как теперь у тех, кто смешивает золото и серебро и получает особенную
и необычную желтизну, на мой взгляд, даже болезненную"6.