"Плутарх. О "Е" в Дельфах" - читать интересную книгу автора

кроме человека, не понимает, потому что только он один схватывает мыслью
движение и обстановку, внешний вид вещей и связь их друг с другом, сходство
и различие - именно то, в чем доказательства черпают главную силу.
Так как философия - это поиск истины, а обнаружение истины - это
доказательство ее, основа же доказательства - это связь явлений, то
естественно, что средство, скрепляющее и выражающее эту связь, мудрецы
посвятили богу, который особенно возлюбил истину. Ведь это бог-прорицатель,
а искусство прорицания относительно будущего основывается на знании
настоящего и прошедшего: ничто ведь не возникает без причины и не
предсказывается вопреки логике. Но так как все настоящее следует за
прошедшим, а будущее следует за настоящим и на пути своего движения от
начала до конца они сцеплены, то бог, по своей природе обладая свойством
сопоставлять друг с другом причины и связывать их воедино, знает и вещает:
"И то, что есть, и то, что будет, и то, что было".[19] И правильно Гомер
помещает в рассказе сначала настоящее, а затем будущее и прошедшее; ведь
рассуждение, исходя из бытия, строится по причинно-следственной связи, как,
например: "если есть вот это, значит, было то-то" и, наоборот, "если есть
вот это, значит, будет то-то".
Искусство логики, как уже отмечалось, заключается в познании причинной
связи, а чувство дает добавление разуму. Поэтому я не могу удержаться от
сравнения, даже если оно невыразительно, назвав разум треножником истины,
так как он устанавливает причинную связь между остановкой и движением, а
затем, прибавив к этому факты, ведет доказательство к выводу.
Если Пифиец, любя музыку, получает удовольствие от пения лебедей и от
звуков кифары, то что же удивительного, если он из-за дружбы с диалектикой
приветствует с любовью эту частицу рассуждения, которой особенно часто, как
он видит, пользуются философы?
А Геракл еще до освобождения Прометея и до того, как он беседовал с
мудрецами из окружения Хирона и Атланта, будучи юношей, да к тому же еще
истинным беотийцем, возражал против диалектики и, смеясь над ее рассуждением
"если предыдущее такое, то последующее вот такое", он решил выдернуть силой
у пифии треножник и сразиться с богом из-за искусства прорицания. Но по
прошествии определенного времени даже он, как и следовало ожидать, стал
одновременно и очень искусным в прорицании, и прекрасным диалектиком".

7

Когда Теон кончил свою речь, ко мне обратился (насколько я помню)
афинянин Евстрофий:[20] "Ты видишь, с каким пылом Теон защищает диалектику,
бросаясь на нас чуть ли не как лев.[21] В таком случае, разве нам,
полагающим, что в числе заключаются все вещи в совокупности, и природные
свойства их, и начала одновременно всего божеского и человеческого, нам,
которые видят в числе первопричину всего самого прекрасного и ценного,
подобает ли нам оставаться равнодушными? Не следует ли, напротив, принести в
жертву богу первые плоды любимой математики: ведь мы считаем, что "Е" сама
по себе отличается от остальных букв не смысловым значением, не начертанием
и не звучанием, но она высоко ценится как знак важного и господствующего над
остальными числа пяти, из-за которого мудрецы назвали глагол "считать" -
"исчислять пятерками"".[22] Евстрофий обратился именно ко мне с такой речью
не шутя: ведь в это время я со страстью изучал математику, впрочем,