"Плутарх. Алкивиад и Гай Марций Кориолан " - читать интересную книгу автора

большей части их в одну и ту же ночь были отбиты выдающиеся части) испугало
многих, даже из числа тех, которые обычно пренебрегают подобными приметами.
Говорили, что коринфяне, колонистами которых были сиракузяне, совершили это
для того, чтобы из-за предзнаменования произошла приостановка или перемена
решения относительно войны. Но народ не верил ни этим речам, ни тем, которые
полагали, что здесь нет никакой дурной приметы, а считали виновниками
происшедшего необузданных молодых людей, переходящих, как это обыкновенно
бывает под влиянием чистого, не смешанного с водой вина от шуток к буйству.
Гнев и страх заставили их воспринимать случившееся как поступок
заговорщиков, решившихся на серьезное дело: совет и народ, собираясь часто в
течение нескольких дней для рассмотрения этого дела, начали сурово
расследовать все, что внушало подозрение.
XIX. В ЭТО ВРЕМЯ демагог Андрокл представил нескольких рабов и метэков,
которые донесли, что Алкивиад и его друзья еще и в другом случае изуродовали
статуи богов, а кроме того, в пьяном виде пародировали мистерии. Они
говорили, что некто Теодор изображал вестника, Политион - жреца-факелоносца,
а Алкивиад - иерофанта; остальные друзья также присутствовали; их посвящали
в мистерии и называли мистами. Все это было включено в жалобу Фессала, сына
Кимона, обвинявшего Алкивиада в поругании Деметры и Коры. Андро<кл, злейший
враг Алкивиада, подстрекал возмущенный и негодующий против Алкивиада народ.
Сторонники последнего сначала встревожились; однако, узнав, что матросы,
которые должны были плыть в Сицилию, как и сухопутные войска, ему преданы, и
услышав, что тысяча гоплитов из аргивян и мантинейцев говорят открыто, что
они отправляются в далекий поход за море только из-за Алкивиада и в случае
какой-либо несправедливости по отношению к нему тотчас повернут назад, они
ободрились и в назначенный день явились, чтобы выступить с защитой; это
вызвало беспокойство их врагов, которые опасались, чтобы народ не стал более
снисходительным к Алкивиаду, нуждаясь в нем. Чтобы воспрепятствовать этому,
враги Алкивиада пустились на хитрость; некоторые из ораторов, не считавшиеся
врагами Алкивиада, но ненавидевшие его не меньше, чем открытые противники,
выступили перед народом, говоря: "Нелепо было бы, чтобы человек, выбранный
полновластным стратегом таких крупных сил, теперь, когда войско и союзники
уже готовы к выступлению, терял драгоценное время, ожидая, пока окончится
жеребьевка судей и судебная процедура, отмеряемая водяными часами. Итак,
пусть он теперь отплывает в добрый час, а после окончания войны явится сюда,
чтобы защищаться согласно тем же законам". От Алкивиада не скрылся коварный
характер этой отсрочки; он выступил и сказал народу, что было бы
возмутительным посылать его во главе таких больших сил с тяготеющим на нем
недоказанным обвинением. Если он не сможет защититься, его следует казнить,
если же он оправдается, то сможет выступить против врагов, не опасаясь
доносчиков.
XX. ТАК КАК он не смог убедить народ и получил приказ о выступлении, он
отправился с двумя другими стратегами, имея немногим менее ста сорока триер,
пять тысяч сто гоплитов, около тысячи трехсот лучников, пращников и
легковооруженных, а также немалое количество всякого снаряжения. Высадившись
в Италии и взяв Регий, Алкивиад высказал свое мнение о том, каким способом
надлежит вести войну. Никий возражал ему, Ламах же присоединился к этому
плану. Алкивиад, отплыв в Сицилию, взял Катану, но не смог совершить более
ничего, так как в это время был вызван афинянами для разбора дела. Как уже
было сказано, сначала Алкивиаду были предъявлены только неубедительные