"Эдгар Аллан По. Правда о том, что случилось с мистером Вальдемаром" - читать интересную книгу автора

сказать, что звуки были хриплые, отрывистые, глухие, но описать этот
кошмарный голос в целом невозможно по той простой причине, что подобные
звуки никогда еще не оскорбляли человеческого слуха. Однако две
особенности я счел тогда - и считаю сейчас - характерными, ибо они дают
некоторое представление об их нездешнем звучании. Во-первых, голос
доносился до нас - по крайней мере, до меня - словно издалека или из
глубокого подземелья. Во-вторых (тут я боюсь оказаться совершенно
непонятным), он действовал на слух так, как действует на наше осязание
прикосновение чего-то студенистого или клейкого.
Я говорю о "звуках" и "голосе". Этим я хочу сказать, что звуки были
вполне - и даже пугающе - членораздельными. Мистер Вальдемар заговорил -
явно в ответ на вопрос, заданный мною за несколько минут до того. Если
читатель помнит, я спросил его, продолжает ли он спать. Он сказал:
- Да - нет - я спал - а теперь - теперь - я умер.
Никто из присутствующих не пытался скрыть и не отрицал потом
невыразимого, леденящего ужаса, вызванного этими немногими словами. Мистер
Л-л (студент-медик) лишился чувств. Служитель и сиделка бросились вон из
комнаты и ни за что не захотели вернуться. Собственные мои ощущения я не
берусь описывать. В течение почти часа мы в полном молчании приводили в
чувство мистера Л-ла. Когда он очнулся, мы снова занялись мистером
Вальдемаром.
Состояние его оставалось таким же, как я его описал, не считая того,
что зеркало не обнаруживало теперь никаких признаков дыхания. Попытка
пустить кровь из руки не удалась. Следует также сказать, что эта рука уже
не повиновалась моей воле. Я тщетно пробовал заставить ее следовать за
движениями моей. Единственным признаком месмерического влияния было теперь
дрожание языка всякий раз, когда я обращался к мистеру Вальдемару с
вопросом. Казалось, он пытался ответить, но усилия оказывались
недостаточными. К вопросам, задаваемым другими, он оставался совершенно
нечувствительным, хотя я и старался создать между ним и каждым из
присутствующих гипнотическую связь. Кажется, я сообщил теперь все, что
может дать понятие о тогдашнем состоянии усыпленного. Мы нашли новых
сиделок, и в десять часов я ушел вместе с обоими докторами и мистером
Л-лом.
После полудня мы снова пришли взглянуть на пациента. Состояние его
оставалось прежним. Мы не сразу решили, следует ли и возможно ли его
разбудить, однако скоро все согласились, что ничего хорошего мы этим не
достигнем. Было очевидно, что смерть (или то, что под нею обычно разумеют)
была приостановлена действием гипноза. Всем нам было ясно, что, разбудив
мистера Вальдемара, мы вызовем немедленную или, во всяком случае, скорую
смерть.
С тех пор и до конца прошлой недели - в течение почти семи месяцев -
мы ежедневно посещали дом мистера Вальдемара, иногда в сопровождении
знакомых врачей или просто друзей. Все это время спящий оставался в
точности таким, как я его описал в последний раз. Сиделки находились при
нем безотлучно.
В прошлую пятницу мы наконец решили разбудить или попытаться
разбудить его; и (быть может) именно злополучный результат этого
последнего опыта породил столько толков в различных кругах и столько
безосновательного, на мой взгляд, возмущения.