"Эдгар Аллан По. Очки" - читать интересную книгу автора

бывает на несколько лет и даже на пятнадцать - двадцать лет старше жены,
это свет считает допустимым и даже одобряет; но чтобы жена была старше
мужа, этого мадам Лаланд никогда не одобряла. Подобное противоестественное
различие слишком часто, увы! бывает причиной несчастливого супружества.
Она знает, что мне всего лишь двадцать два года; а вот мне, возможно, не
известно, что моя Эжени значительно старше.
В этих словах звучало душевное благородство, достоинство и прямота,
которые очаровали меня - привели в восхищение - и еще прочнее привязали к
ней. Я едва мог сдерживать свой безмерный восторг. - Прелестная Эжени! -
вскричал я. - О чем вы толкуете? Вы несколько старше меня годами. Что ж из
того? Обычаи света - всего лишь пустые условности. Для такой любви, как
наша, не все ли равно - год или час? Вы говорите, что мне всего двадцать
два, хотя мне уже почти двадцать три. Ну а вам, милая Эжени, не может быть
более - более чем - чем...
Тут я остановился, надеясь, что мадам Лаланд договорит за меня и
назовет свой возраст. Но француженка редко отвечает прямо и на щекотливый
вопрос всегда имеет наготове какую-нибудь увертку. В этом случае Эжени,
перед тем искавшая что-то у себя на груди, уронила в траву медальон,
который я немедленно подобрал и подал ей.
- Возьмите его! - сказала она с самой обворожительной своей улыбкой.
Примите его от той, которая здесь так лестно изображена. К тому же на
обороте медальона вы, быть может, найдете ответ на свой вопрос. Сейчас
слишком темно - вы рассмотрите его завтра утром. А теперь проводите меня
домой. Мои друзья устраивают сегодня небольшой домашний levee "Прием
(франц.).". Обещаю, что вы услышите неплохое пение. Мы, французы, не столь
чопорны, как вы, американцы, и я без труда проведу вас к себе, как будто
старого знакомого.
Она оперлась на мою руку, и я проводил ее домой. Особняк ее был
красив и, кажется, обставлен со вкусом. Об этом, впрочем, я едва ли мог
судить, ибо к тому времени совсем стемнело, а в лучших американских домах
редко зажигают лампы в летние вечера. Разумеется, спустя час после моего
прихода в большой гостиной ванили карсельскую лампу под абажуром; и я смог
увидеть, что эта комната была убрана с необыкновенным вкусом и даже
роскошью; но две соседние, в которых главным образом и собрались гости, в
течение всего вечера оставались погруженными в весьма приятный полумрак.
Это отличный обычай, дающий гостям возможность выбирать между светом и
сумраком, и нашим заморским друзьям следовало бы принять его немедленно.
Проведенный там вечер был, несомненно, счастливейшим в моей жизни.
Мадам Лаланд не преувеличила музыкальные дарования своих друзей; я
услышал пение, лучше которого еще не слышал в домашних концертах, разве
лишь в Вене.
Много было также талантливых исполнителей на музыкальных
инструментах. Пели главным образом дамы - и все но меньшой мере хорошо.
Когда собравшиеся требовательно закричали: "Мадам Лаланд", - она, не
жеманясь и не отнекиваясь, встала с шезлонга, где сидела рядом со мною, и,
в сопровождении одного-двух мужчин, а также подруги, с которой была в
опере, направилась к фортепиано, стоявшему в большой гостиной. Я охотно
сам проводил бы ее туда, но чувствовал, что обстоятельства моего появления
в доме требовали, чтобы я не был слишком на виду. Поэтому я был лишен
удовольствия смотреть на певицу - но мог слышать ее.