"Эдгар Аллан По. Фон Кемпелен и его открытие" - читать интересную книгу автора

представляется совершенно невероятным, чтобы человек заурядных
способностей мог сделать, как заявляет мистер Джульстон, такое открытие и
вместе с тем действовать, по признанию самого мистера Джульстона, до такой
степени как младенец - как желторотый птенец!
Кстати, кто такой мистер Джульстон? Откуда он взялся? И не является
ли весь абзац в "Курьере в карьер" фальшивкой, рассчитанной на то, чтобы
"наделать шума"? Должен сознаться, все это чрезвычайно отдает подделкой.
По скромному моему понятию, на сообщение это никак нельзя полагаться, и
если бы я по опыту не знал, как легко мистифицировать мужей науки в
вопросах, лежащих за пределами обычного круга их исследований, я был бы
глубоко поражен, узнав, что такой выдающийся химик, как профессор Дрейпер,
всерьез обсуждает притязания мистера Джульстона (или возможно, мистера
Джуликстона?).
Однако вернемся к "Дневнику сэра Хамфри Дэви". Сочинение это не
предназначалось для публикации даже после смерти автора, - человеку, хоть
сколько-нибудь сведущему в писательском деде, легко убедиться в этом при
самом поверхностном ознакомлении с его стилем. На стр. 13, например,
посередине, там, где говорится об опытах с закисью азота, читаем: "Не
прошло и тридцати секунд, как дыхание, продолжаясь, стало постепенно
затихать, затем возникло аналогичное легкому давлению на все мускулы". Что
дыхание не "затихало", ясно не только из последующего текста, но и из
формы множественного числа "стали". Эту фразу, вне сомнения, следует
читать так:
"Не прошло и полуминуты, как дыхание продолжалось, "а эти ощущения"
стали постепенно затихать, затем возникло "чувство", аналогичное легкому
давлению на все мускулы".
Множество таких примеров доказывает, что рукопись, столь поспешно
опубликованная, содержала всего лишь черновые наброски, предназначенные
исключительно для автора, - просмотр этого сочинения убедит любого
мыслящего человека в правоте моих предположений. Дело в том, что сэр
Хамфри Дэви менее всего был склонен к тому, чтобы компрометировать себя в
вопросах науки. Он не только в высшей степени не одобрял шарлатанства, но
и смертельно боялся прослыть эмпириком; так что, как бы ни был он убежден
в правильности своей догадки по интересующему нас вопросу, он никогда не
позволил бы себе выступить с заявлением до тех пор, пока не был бы готов к
наглядной демонстрации своей идеи. Я глубоко убежден в том, что его
последние минуты были бы омрачены, узнай он, что его желание, чтобы
"Дневник" (во многом содержащий самые общие соображения) был сожжен, будет
оставлено без внимания, как, по всей видимости, и произошло. Я говорю "его
желание", ибо уверен, что невозможно сомневаться в том, что он намеревался
включить эту тетрадь в число разнообразных бумаг, на которых поставил
пометку "Сжечь". На счастье или несчастье они уцелели от огня, покажет
будущее. В том, что отрывки, приведенные выше, вместе с аналогичными им
другими, на которые я ссылаюсь, натолкнули фон Кемпелена на догадку, я
совершенно уверен; но, повторяю, лишь будущее покажет, послужит ли это
важное открытие (важное при любых обстоятельствах) на пользу всему
человечеству или во вред. В том, что фон Кемпелен и его ближайшие друзья
соберут богатый урожай, было бы безумием усомниться хоть на минуту. Вряд
ли будут они столь легкомысленны, чтобы со временем не "реализовать"
своего открытия, широко приобретая дома и земли, вкупе с прочей