"Эдгар Алан По. Система доктора Смоля и профессора Перро" - читать интересную книгу автора

большой палец правой руки за левую щеку и выдернул его со звуком,
напоминавшим хлопанье пробки, а затем, подражая пенящемуся шампанскому и
ловко прижимая язык к зубам, издал резкий свист и шипение, не прекращавшиеся
в течение нескольких минут. Я отчетливо увидел, что такое поведение пришлось
не совсем по вкусу м-сье Майяру, но он не промолвил ни слова, и в разговор
вступил очень тощий и очень маленький человечек в большом парике.
- А еще был здесь один простофиля, - сказал он, - которому казалось,
что он лягушка. К слову сказать, он ни капельки не походил на лягушку. Жаль,
что вам не довелось встретиться с ним, сэр, - продолжал тощий господин,
обращаясь ко мне, - вы получили бы истинное наслаждение, видя, какой
естественности ему удалось достигнуть. Если, сэр, этот человек не был
лягушкой, то я могу только выразить сожаление по этому поводу. Ах, уж это
его кваканье - вот так: о-о-гх! о-о-о-гх! Прекраснейший звук в мире!
Си-бемоль, да и только! А когда, он, бывало, выпьет стаканчик-другой вина да
положит локти на стол - вот так! - да растянет рот до ушей - вот так! - да
как заворочает глазами - вот так! - да как заморгает с быстротою, уму
непостижимой, - ну, сэр, тут уж - беру на себя смелость прямо заявить вам об
этом, - тут уж вы решительно остолбенели бы, восхищаясь талантами этого
человека!
- Нисколько в этом не сомневаюсь, - отозвался я.
- А еще, - сказал кто-то из сидевших за столом, - был здесь премилый
проказник, который принимал себя за понюшку табака и все страдал, что никак
не может зажать самого себя между указательным и большим пальцами.
- А еще был здесь некто Жюль Дезульер. Вот уж у него действительно были
какие-то странные фантазии: он помешался на том, будто он тыква, и без конца
надоедал кухарке, умоляя запечь его в пирог, но кухарка с негодованием
отказывалась. Что до меня, то я далеко не уверен, что этот пирог с тыквой
а-ля Дезульер был бы таким уж невкусным блюдом!
- Удивительно! - воскликнул я и вопрошающе взглянул на м-сье Майяра.
- Ха-ха-ха! - заливался смехом этот джентльмен. - Хе-хехе! Хи-хи-хи!
Хо-хо-хо! Ху-ху-ху! Право же, великолепно! Не удивляйтесь, mon ami, наш друг
- остряк, этакий, знаете ли, drole {Проказник (франц.).}, не принимайте его
всерьез!
- А еще, - раздался голос с другого конца стола, - еще был здесь один
шут гороховый - тоже выдающаяся личность в своем роде. Он свихнулся от любви
и вообразил, будто у него две головы: одна - Цицерона, а другая - составная:
от макушки до рта - Демосфенова, а ниже, до подбородка, - лорда Брума {4*}.
Может быть, он и ошибался, но он любого сумел бы убедить в своей правоте -
уж очень был красноречив! У него была настоящая страсть к публичным
выступлениям, страсть непреодолимая и необузданная. Бывало, как вскочит на
обеденный стол - вот так!.. - и как...
Тут сосед и, по-видимому, один из приятелей говорившего, положил ему
руку на плечо и прошептал на ухо несколько слов; тот немедленно оборвал свою
речь и опустился на стул.
- А еще, - заявил во всеуслышание, перестав шептать, приятель
предыдущего оратора, - был здесь Буллар-волчок. Я называю его волчком
потому, что им овладела забавная, но вовсе не столь уж нелепая фантазия -
будто он стал волчком. Вы бы от смеха померли, если б на него поглядели. Он
мог вертеться на одном каблуке целый час без передышки - вот так...
Тут приятель, которого он сам только что угомонил, оказал ему в