"Эдгар Алан По. Беседа Моноса и Уны" - читать интересную книгу автора

Была полночь; ты все еще сидела рядом со мною. Все другие оставили
покой Смерти, Меня положили в гроб. Лампы мигали; я знал это по дрожи
монотонных звуков. Но внезапно отчетливость и сила этих звуков стала
убывать. Наконец они замолкли. Аромат в моих ноздрях исчез. Зрение больше не
отражало никаких форм. Тягостный Мрак перестал давить мне на грудь. Тупой
удар, похожий на электрический, пронизал мое тело, после чего полностью
исчезло самое понятие о соприкосновении. Все, что человек называет чувством,
смешалось воедино в сознании существования, единственном оставшемся, и в
непреходящем чувстве протяженности во времени. Смертное тело, наконец,
получило удар десницы смертельного Разложения.
Но не все ощущения исчезли: летаргическое наитие оставило мне что-то
немногое. Я сознавал ужасные перемены, которым теперь подвергалась плоть, и,
подобно тому, как спящий порою ощущает присутствие кого-то, над ним
склонившегося, так и я, милая Уна, в оцепенении чувствовал, что ты сидишь
рядом со мною. И когда настал следующий полдень, я как-то еще сознавал то,
что разлучило тебя со мною, что замкнуло меня в гробу, что поместило меня на
катафалк, что доставило меня к могиле, что опустило пеня в могилу, что
засыпало меня тяжелою землею и так оставило меня среди черноты и гниения для
сурового и скорбного сна с червями.
И здесь, в темнице, скрывавшей мало тайн, миновали дни, и недели, и
месяцы; и душа пристально следила за каждой пролетающей секундой и без
усилия отмечала ее полет - без усилия и без цели.
Прошел год. Сознание того, что я есмь, с каждым часом тускнело, в
значительной мере вытесняясь всего лишь сознанием положения в пространстве.
Идея сущности сливалась с идеей места. Узкое пространство, вплотную
окружавшее то, что некогда было телом, теперь само становилось телом.
Наконец, как часто бывает со спящим (только при помощи сна и мира сна можно
вообразить Смерть), - наконец, как порою на Земле случается с погруженным в
глубокий сон, когда какой-нибудь скользнувший блик света полупробудит его,
оставив наполовину погруженным в сновидения, так и мне, заключенному в
строгие объятия Тени, явился тот самый свет, который один был бы в силах
тронуть меня, - свет непреходящей Любви. Над могилою, где я лежал во мраке,
трудились люди. Они раскидали влажную землю. На мои истлевающие кости
опустился гроб Уны.
И вновь все опустело. Призрачный свет погас. Слабое трепетание
заглохло. Протекли многие десятилетия. Прах вернулся в прах. Не стало пищи у
червей. Чувство того, что я есмь, наконец ушло, и взамен ему - взамен
всему - воцарились, властные и вечные, самодержцы Место и Время. И для того,
что не было, - для того, что не имело формы, - для того, что не имело
мысли, - для того, что не имело ощущений, - для того, что было бездушно, но
и нематериально, - для всего этого Ничто, все же бессмертного, могила еще
оставалась обиталищем, а часы распада - братьями.