"Николай Михайлович Почивалин. Летят наши годы (Роман)" - читать интересную книгу автора

пояса, и, прикусив губу, бьет. Бьет тем мертвым ударом, который редко кому
удается взять. Обычно такой смельчак, отряхивая от песка колени,
сконфуженно чертыхается...
Поезд между тем промахнул одну станцию, другую, а Гущин все не
приходил. Я отправился за ним.
Узкий коридор купированного вагона был пуст: время обеденное.
- Кого, гражданин, ищете? - спросила проводница.
- Товарища, в вашем вагоне едет. Да вот что-то не видно.
- Куда едет?
- В Кузнецк.
- До Кузнецка у меня никого нет. Один сейчас в Сызрани сошел, так он до
Харькова ехал. Встретил, что ли, кого-то...
- Как яле так? - Я растерялся. В бурках он, в черном пальто. Усики у
него еще...
- Вы кого спрашиваете? - заинтересовался седоватый полковник,
выглянувший из первого купе.
- Товарища, - снова принялся объяснять я.
- Вот я и услышал про бурки и усики, - улыбнулся полковник. - Сошел он
в Сызрани. Прибежал, говорит - товарища встретил, остановлюсь. На ходу так
и спрыгнул.
Мы с ним от самого Челябинска едем. Компанейский товарищ!
- Ничего не понимаю. - Я обескураженно развел руками. - Николай сам
говорил...
- А вот звать-то его не Николаем, - поправил полковник. - Александром
Александровичем звать.
- Ну что вы мне говорите, когда мы с ним из одного города!
- Не знаю, пе знаю, может, тогда кто другой. А этот Александр
Александрович. На память пока, слава богу, не жалуюсь. - Полковник сказал
это с некоторой обидой. - В домино двое суток стучали. Александр
Александрович.
Председатель промысловой артели, из Челябинска. И усики есть, и в
бурках - это точно, молодой человек.
- Посторонитесь, гражданин, чай буду разносить, - прервала нас
проводница, бросив на меня не очень-то дружелюбный взгляд.
Курьезный случай с Гущиным сразу же вылетел у меня из головы, едва я
увидел на кузнецком перроне Вовку Серегина.
В черном кожаном пальто с поднятым воротником, в кожаной шапке,
коренастый и круглый, он катился, словно шарик, что-то крича и
жестикулируя.
Через минуту мы сидели уже в потрепанном "газике", хлопавшем на ветру
линялым брезентом; пытаясь отчистить кожаной рукавичкой заиндевевшее
стекло, Вовка с места в карьер принялся меня отчитывать.
- Подумаешь - некогда ему! Да опоздай ты на свое дурацкое совещание.
Лев Толстой ни на какие совещания не ездил, а Толстым был. Как хочешь, а
это свинство!
И еще говорит!..
Я, кстати, ничего не говорил, не оправдывался - просто с удовольствием
поглядывал на полное розовощекое лицо Вовки, добродушное даже сейчас,
когда он ругался.
Он остался все таким же, непривычным выглядел только xpoм, в который он