"Николай Михайлович Почивалин. Памятники (рассказ)" - читать интересную книгу автора

Кто таких не знал? Другой же, никогда не помышляя о славе, просто живет,
как все, а то и понезаметней многих, просто делает свое дело и то, что
сердце велит, и - остается в благодарной человеческой памяти.
Как, допустим, та же безвестная учительница Ольга... Какая она была -
высокая, маленькая, веселая или грустная, одинокая или многодетная? Видела
ли, как поднялись ее березы? Знает ли кто-нибудь из ее близких, что вот
тут, в степном районе, в самом центре России шумит ее, Ольгина роща?.. И
почему-то ясно и немного тревожно - как на крутой горной тропе -
становилось от этих дум, безответных вопросов.
Впереди призывно засияли огни райцентра, в густой синеве россыпь их
переливалась, пульсировала, как живая. И тут же цепочка огней обозначилась
чуть левее, некоторые из них, почудилось, таинственно двигались.
- А что там? - показал я.
- Там? - Алексей Петрович перекинул скорость - "газик", как
подстегнутый конек, побежал прытче, забирая туда же, влево. - Там -
животноводческий комплекс. Колхоз имени Ленина строит. Мы ведь с другой, с
южной стороны подъезжаем. Завтра, захотите, посмотрим.
А сейчас так - попутно.
Выхваченные из темноты, выскакивали навстречу одномерные молодые клены,
будто по-солдатски рассчитываясь надвое. Обочь дороги, за железной, с
каменными столбами оградой развернулось трехэтажное здание с широкими
непроницаемыми окнами; на бетонных опорах, еще без крыш, поднялись два
огромных приземистых корпуса; вознеся стройную жирафью шею, подъемный крап
бережно опускал бетонную плиту на стройплощадку, освещенную снопами
прожекторов.
- Административный корпус, - оживившись, называл и объяснял Алексей
Петрович. - В нем разместятся конторские службы, лаборатория, аптека,
всякие бытовки...
А это главные объекты - производственные корпуса... Два жилых дома на
семьдесят квартир, со всеми удобствами.
В глубине будет магазин, детский сад, всюду - асфальт и цветники.
Словно прислушиваясь, "газик" прошел вдоль железной ограды и
нетерпеливо прибавил скорость. Перекинув рычаг, Алексей Петрович довольно
рассмеялся.
- Вот он у меня где - этот комплекс! - он выразительно хлопнул себя по
шее. - Зато под новый год поставим шесть тысяч племенных телочек. По
существу - целый городок получается!
Не скажу, что изменилось и что было причиной тому:
этот ли, такой житейский и непосредственный жест, веселый и напористый
ли после долгого молчания голос, дерзко и озорно блеснувшие ли в узком
прищуре глаза, - не знаю почему, но сейчас Алексей Петрович показался мне
не старше своих лет, как полчаса назад, а, пожалуй, еще моложе. И сама по
себе, мгновенно отобрав из впечатлений нынешнего- дня самое необходимое,
пришла, вернулась мысль о памятниках, о разной судьбе и разной ценности
их. О бетонированной аляповатой и навсегда порушенной трибуне-монументе, о
белых березах Ольгиной рощи, и теперь - об этом встающем в нашей хлебной
степи городе. Который - тоже памятник. И неважно - кому, важнее - что
нужный для всех.
Я торопливо достал папиросу, закурил, собираясь както более связно
сказать обо всем этом Алексею Петровичу, и не успел. Чуя близость дома,