"Петр Подгородецкий "Машина" с евреями " - читать интересную книгу автора

А родился я в Москве почти полсотни лет назад в потомственной
музыкальной семье. Моя бабушка была пианисткой, мама - профессиональной
певицей - всю жизнь работала в "Москонцерте". Понятно, что рос я в окружении
музыкальной классики, и меня уже в шесть лет отдали в капеллу мальчиков при
Гнесинском училище. Руководил ею тогда Вадим Судаков. Сейчас он возглавляет
что-то типа хора телевидения. Но долго я там не проучился, поскольку занятия
проходили достаточно далеко от дома. Мы жили в начале проспекта Мира, а
капелла располагалась в арбатских переулках напротив канадского посольства.
Тогда от нас прямо до Арбата ходил троллейбус № 2, но его упразднили, и
ездить стало неудобно. Меня перевели в обычную школу рядом с домом. И в
музыкальную, соответственно. Музыкальную закончил раньше, и следующий год
музыкой не занимался вообще. Правда, потом стало понятно, что, поскольку по
большинству предметов у меня были трояки, и лишь музыка шла на "отлично",
надо было заниматься семейным бизнесом дальше. Специализировался я по классу
фортепиано.
После девятого класса, никому ничего не сказав, я решил поступить в
музыкальное училище и заодно окончить там десятый класс. То есть, никого не
уведомляя, явился я в училище при Московской консерватории в Мерзляковском
переулке, которое так и зовут "Мерзляковка". Считалось оно более академичным
и солидным, чем Гнесинское, поскольку было связано с консерваторией. Наши
руководители говорили: "У нас тут не Гнесинка какая-нибудь". Пришел в
приемную комиссию с наглой физиономией поступать на фортепианный факультет.
И когда я спросил у студентов-старшекурсников, которые сидели в приемной
комиссии, где тут принимают документы у желающих специализироваться по игре
на рояле, они понимающе закивали головами и выразились в том смысле, что,
мол, еще один явился. Меня это насторожило, и я поинтересовался, сколько
желающих уже приходило, и мне сказали, что я 388-й. Учитывая то, что мест
было всего двадцать, следовало трезво взвесить свои возможности. Я
поинтересовался, где конкурс меньше всего. Мне сказали: "Иди на
дирижерско-хоровое - там вообще пока никого". Туда я и подал документы.
Начались консультации, которые вел Адриан Петрович Александров -
непосредственно декан факультета. На первой консультации, он посмотрел мою
анкету и задумчиво спросил: "Подгородецкий? А маму у тебя Викой зовут?" -
"Да". - "Ну передай ей привет от Адика" - и расплылся в улыбке. И с той поры
он взял надо мной шефство, которое заключалось в том, что он требовал от
меня гораздо больше, чем от других. Выяснилось, что мама училась вместе с
ним в училище имени Ипполитова-Иванова, она на вокальном, он на дирижерском,
и у них даже, похоже, был роман. У Адриана Петровича остались очень теплые
чувства по отношению к моей маме, и эти теплые чувства он вымещал на мне. Ни
у одного из моих соучеников не было такой сложной программы ни по
фортепиано, ни по дирижированию.
Мы, естественно, сколотили свою неформальную музыкальную команду, хотя
в нашем училище это не особо приветствовалось. Но мы выступали на всех
праздниках и вечерах, исполняли джаз и кое-что из популярных хитов тех
времен. Там же, кстати, мы играли и в КВН, и я был капитаном команды. Когда
я учился на втором курсе, меня пригласили петь в камерный хор Московской
консерватории, а было мне 16 лет. Там в основном были студенты консерватории
с вокального факультета и один я с дирижерско-хорового, да еще из училища.
На третий год моего пребывания в хоре я отправился в Италию. Там в городе
Ареццо ежегодно проводится конкурс хоров в нескольких категориях - мужские,