"Сергей Подгорный. Вторая возможность (Авт.сб. "Взгляд с нехоженой тропы")" - читать интересную книгу автора

Вот тогда она и рассказала эту историю...



8

- Мать услышала о Ване в начале февраля 1944 года, когда работала уже в
эвакогоспитале, занимавшем корпуса пятигорского санатория N_3 "Машук".
Начальником эвакогоспиталя был полковник медицинской службы Костиков
Василий Иосифович, а начальником отделения, в котором работала мать (в
него входили 17 и 18 корпуса) - Александр Яковлевич Мирошниченко. Он был
настолько добрым человеком, что за глаза его называли "доктор
Притрухевич". До восемнадцатого корпуса Ваня уже лежал в каком-то, но и в
восемнадцатом его перевели из общей палаты в изолятор.
За неделю до того, как стать у него сиделкой, мать начала все чаще
слышать: "В восемнадцатый корпус положили контуженого, и никто не может с
ним сидеть: все боятся".
А потом ее вызвал полковник Костиков - в кабинете его был Мирошниченко
- и, словно за что-то извиняясь, _попросил_:
- Валя, ты, наверно, слышала о контуженом. Так вот, пойди, пожалуйста,
с ним поговори, может, тебя _примет_. Он ведь парализован, ему необходима
сиделка.
Мать пошла. В изолятор была превращена веранда. Старшая медсестра
отделения, Екатерина Петровна, боязливо показала на ее застекленную дверь:
- Идите, Валя, я здесь вас подожду, - и осталась в коридоре.
Мать спокойно вошла, хотя в душе и волновалась, зная ходившие по
госпиталю слухи, приветливо сказала:
- Здравствуй, Ванечка. Ну, как ты себя чувствуешь? Как твое здоровье?
- Х... х... о... рошо... - Он сильно заикался.
- Ваня, я медсестра. Меня к тебе прислали. Буду за тобой теперь
ухаживать. Что тебе нужно?
- Ничего... _Хоть одного человека нашли_... Садись...
Мать присела. Они поговорили. С этого дня, почти два месяца, она каждое
утро приходила в изолятор на веранде. Перестилала Ване постель, умывала,
кормила из ложечки... поднимала и затаскивала на кровать после того, как
_летал_, успокаивала его после визитеров.
Он не выносил в палате и даже рядом с палатой ничьего присутствия,
кроме ее. Странно, но он одинаково не выносил высокомерную Екатерину
Петровну и добрейшего Мирошниченко. Чтобы вызвать мать из палаты, ей
издалека делали знаки. Ваня лежал так, что не мог никого увидеть ни через
стекло двери, ни в окно, но всегда _чувствовал_, если кто-то был
поблизости. Он говорил матери, когда она, увлекшись книгой, не видела:
- Валя... пришли... Тебя зовут... - и начинал грязно ругаться.
Мать смотрела в застекленную дверь, в окно и в самом деле замечала
кого-нибудь из медсестер или санитарок, делавших ей издалека знаки.
Когда же кто-то входил, он сразу резко возбуждался, начинал ругаться
яростно, а потом - летел...
Ей запомнился такой случай. Вошли - входили со скрываемым страхом -
Костиков, Мирошниченко, Екатерина Петровна, а с ними, как потом
выяснилось, - гипнотизер (видно, испробовав все медикаменты, которые могли