"Наль Подольский. Кошачья история" - читать интересную книгу автора

моря, мочал животный немой ужас.
- Что с вами, Лена? - я хотел взять ее за руку, но она
отшатнулась, точно я собирался ее ударить, и тут же вцепилась в
мою руку сама. Ее пальцы были влажными и холодными.
Она не разжимала их ни по пути через сад, ни на крыльце,
ни в прихожей, где вдруг остановилась так резко, что мы оба
чуть не упали.
- Дверь, дверь... запереть дверь, - умоляла она глухим
хрипловатым шепотом.
- Чего нам бояться? Сюда никто не придет.
Она не ответила - не могла или не хотела, и я долго искал
ключ в темноте наощупь, на столе среди всякого хлама, досадуя и
на собственную неряшливость, и на Лену, не желающую освободить
мне другую руку.
Лунные квадраты на полу комнаты вызвали у нее новый прилив
страха, и она бросилась задергивать шторы. Ее пугал даже
электрический свет - когда я притронулся к выключателю, она
буквально повисла на моей руке:
- Не надо, нигде больше нет света, они будут ходить
кругом, они найдут нас.
- Кто, они?
Она сразу отпустила меня и отошла, судя по звуку шагов,
куда-то к середине комнаты. Я оставил выключатель в покое, но
решил, как только она отдышится, все-таки допытаться, чего она
так боится.
Сквозь неплотные шторы кое-какой свет просачивался, и я
уже приблизительно мог различать предметы. Я тяжело плюхнулся в
кресло и закурил сигарету, огонь спички на миг выхватил из
темноты съежившуюся фигурку Лены, сидящей на моей кровати.
Я понял, что смертельно устал. Какой бесконечный день... И
все время перед глазами проклятые кошки - лиловые, злющие,
висящие в воздухе с растопыренными лапами, с выпущенными
длиннущими когтями.
Сигарета моя догорела, и я потушил окурок, наощупь найдя
пепельницу. Кровать беспокойно скрипнула - видимо, огонек
сигареты Лену как-то подбадривал.
- Мне страшно, посидите со мной, - жалобно позвала она,
но уже довольно нормальным голосом.
Я сел рядом с ней и обнял ее за талию - ее била мелкая
дрожь. Она тотчас рукой обвила мою шею, я поцеловал ее, и она
старательно, даже слишком старательно ответила на мой поцелуй,
но губы ее были холодными и одеревенелыми. Она искала во мне
лишь защиты от страха, и у нее не было никаких желаний, кроме
единственного - избавиться от терзающего ее кошмара;
первобытный инстинкт подсказывал ей запрятаться в теплую тьму
постели, как дикие звери прячутся в норах. И я, против воли,
почти верил в неотвратимость воображаемой опасности, и
чувствовал, как в глубине сознания шевелится, пока еще еле
заметно, темный необъяснимый ужас.
Я старался его подавить, помня ее гипнотическую