"Роман Подольный. Сообщающийся сосуд ("Знание - сила")" - читать интересную книгу автора

она же на его вопросы - нет. А потом поступал на психологический, не
прошел - и отказался пойти куда бы то ни было еще. Личность - Михаил
Векслер, теперь студент физико-технического. С седьмого класса он строит в
чуланчике на даче вечные двигатели все новых и новых конструкций, хотя
лучше любого из нас может объяснить, почему такой двигатель невозможен.
Личность - Лариса Брагина, прогнавшая полгода назад своего жениха,
блистательного капитана-летчика, за то, что он рассказал при ней - в
небольшой компании - неприличный анекдот. Кстати, не такой уж и
неприличный, сам слышал, мы с Ларисой вместе с шестого класса учимся, и
она меня на вечеринки к себе притаскивает регулярно.
Посмотрит, понимаете, своими глазищами и говорит: "Большинство моих
добрых знакомых будет. Ты, конечно, присоединишься к большинству". И
отчетливо ставит голосом точку. Точку, а не вопросительный знак.
Я однажды завелся. Удивилась вроде бы. Подняла глаза к потолку, словно
почитала на нем какую-то надпись, потом успокоительно потрепала меня по
плечу: "Прости меня, пожалуйста. Я просто не подумала. Конечно, абсолютное
большинство молодых людей твоего возраста в конце концов взорвалось бы при
таких намеках. Ты совершенно прав".
Словом, личностью считают того, кого не понимают, или, если уж
понимают, так точно знают, что таким, как он, не стать - не получится.
Даже вести себя так, как он, не решишься. Не выдержишь. Не справишься.
Не... Много тут еще можно использовать однообразнейших "не" в сочетании с
довольно разнообразными по звучанию, но схожими по смыслу глаголами.
Та же Лара Брагина. Попробуй угонись за ней. Захотела - и научилась в
седьмом классе играть в шахматы. Да не как я, с моим дурацким третьим
разрядом, за которым второго не последовало. Она - Мастер.
- Мастерица ты! - сказал я, когда Лара получила это звание. И получил в
ответ: за последние полтора часа она слышит такое обращение в
четырнадцатый раз.
Как-то в десятом классе мы вместе шли из кино. Поздно вечером. Я
положил руку ей на плечо. Сказал, довольно развязно, черт меня дери, но
чего мне это стоило:
- Смотри, какая луна. Можно, я тебя поцелую?
И услышал, что только в нашем классе семь человек - из двенадцати явно
имеющих такие намерения - уже произносили именно эту фразу, а остальные
произнесут ее при первом удобном случае.
Живем мы по соседству, и у нее хватало возможностей устраивать мне
выволочки за отсутствие самостоятельности и оригинальности. Ну и поводов я
давал ей для этого немало. Как Ларка злилась, когда я двинулся в кино
только потому, что туда отправилось больше полкласса. Говорила же она мне,
что пошла было по неведению на этот самый фильм и через пятнадцать минут
сбежала. И уж совсем из себя вышла, когда на выборах комсорга я поднял
руку за Татку, которую совсем недавно публично крыл за разговоры о чужих
секретах и природную глупость, лишь чуть прикрытую умелой родительской
дрессировкой. Опять, мол, я все готов сделать, только чтобы не разойтись с
большинством. Но, сказала она выразительно, так ведь можно разойтись с
меньшинством! И при этом явно имела в виду себя.
На следующий день - дело было в десятом классе - ее ждал у школы тот
самый летчик. А меня она оделила зато прозвищем Сообщающийся Сосуд. Да!
Потому что вода в сообщающихся сосудах останавливается на одном уровне, а