"Роман Подольный. Скрипка для Эйнштейна" - читать интересную книгу автора

Стал рассказывать про парня с зимовки.
- Йог, настоящий йог. Час на голове стоит. Два - стоит. Завидую. Он еще
и животом шевелить умеет.
- Как с автомобилем? - весело спросил Николай. - Скоро покатаешь?
- Автомобиль? - Витя удивился. - Ах, да! Так я ж его давно купить могу.
Неинтересно. Вот у нас один парень в шахматы... по переписке мастером
стал. Завидую!
- Сильно завидуешь?
- Не очень. У меня уже первый разряд. А вот Трофимов у нас на
стометровке в десять и пять десятых укладывается. Завидую.
- Как решил с институтом? Куда поступать будешь? - озабоченно спросил
Николай.
- Вспомнил! Да, я в этом месяце до отпуска должен последние экзамены на
заочном мехмате сдать. Вступительные у меня в Магадане приняли, а потом в
год по четыре семестра укладывал. Не хуже кого другого... Времени много
было. Завидую!
- Кому?! - Николай откровенно любовался товарищем.
- Да тем, кто на зимовке на следующий срок остался. Сколько сделать
можно! Я вот не выдержал. Москвичам позавидовал.
- Легкий парень, - сказал отец. Осуждения в его голосе теперь совсем не
было.
Он исчезала завидуя кому-то, и появлялся снова, продолжая завидовать,
но уже кому-то другому. У аэродрома его охватывала зависть к уезжающим. У
кинотеатра - к зрителям. У ресторана - к тем, кто сидит внутри.
- Ка-акого они цыпленка табака едят. Пойдем, ребята!
- Юлька молода еще, - возражал Николай.
- Молода! Завидую. Сколько ей еще жить-то! На семь лет больше нас, а
если еще учесть, что женщины дольше лямку тянут...
Он завидовал - не обидно ни для себя, ни для других - всему. Хорошему
стихотворению и замшевому пиджаку. Значку альпиниста и портрету в газете.
И сам печатал стихи. И тут же переставал их писать. А замшевый пиджак
надел два раза. Значок альпиниста он даже получать не пошел. "Мой же он",
- пожав плечами, объяснил нам с Николаем.
Но однажды Николай вместо "молода еще" сказал: "Что ж, пошли". И мы ели
этого самого цыпленка и пили какую-то кислятину.
- А сестра-то у тебя, - вдруг сказал растерянно Витольд, - завидую...
- Заведи себе, - засмеялся брат.
Но Витя не принял шутки. Он прикусил губу.
Я испугалась. Он ведь всего умеет добиться. Я его полюблю. Он на мне
женится. А потом чему-нибудь еще позавидует. Чьему-нибудь мужу. Китобою.
Разведчику. И влюбится. Уплывет, Исчезнет. Не хочу!
Надо пошутить. Сбить тон. А то вон Николай уже серьезное лицо сделал.
- Вить, а есть на свете кто-нибудь, кому ты никогда не завидовал?
- Дай подумать, - он не отводил от меня цепкого взгляда - ...Нет! Всем
завидовал.
- И несчастным влюбленным? - хмуро спросил Николай.
- Так они же стихи пишут! Сонеты, как Шекспир. Поэмы. Завидовал!
- И калекам?
- Да. Иногда. Испытание! Вынес ли бы я? Болезнь, муку, страдание... Они
знают. Я - нет.