"Иван Григорьевич Подсвиров. Погоня за дождем (Повесть-дневник) " - читать интересную книгу автора

Надя с присущей ей иронией писала:
"Милый, как там тебе на пасеке? Представляю благодатный, тихий уголок,
в котором ты пребываешь, забыв обо всем на свете. Неужели он сохранился в
век цивилизации? Еще действительно можно походить по траве, никем не
тронутой, и полежать на цветах с закрытыми глазами, ни о чем не думая? Но,
пожалуйста, сделай одолжение - хотя бы изредка напоминай о себе и шли
приветы.
На днях я случайно узнала от нашего завкафедрой, известного тебе
вечного холостяка Никодима Захаровича, что у него в Художественном фонде
есть влиятельные друзья, от них многое зависит и в твоей судьбе. У меня
родилась, на мой взгляд, неплохая идейка: неплохо бы подладиться к
Никодиму Захаровичу, вызвать у него дружеское расположение и возбудить в
нем участие в наших делах. Я хочу показать ему те отвергнутые твои картины.
Ведь скоро зональная выставка, не забывай! Ты обязательно должен
пробиться на нее, чего бы это нам ни стоило. И кажется, я на верном пути.
Лови момент, говорили еще древние греки. Милый, надейся на меня, я
постараюсь его уловить. А что? Все так делают. Жаль, я слишком поздно
открыла эту истину. В том, что я так долго жила в мире иллюзий, виноват ты
сам: ты их поддерживал во мне своей одержимостью. Но, слава богу, они
рассеялись, я гляжу на мир трезвоДостаточно улыбнуться с таинственным
значением неопрятному, лысому Никодиму Захаровичу - и он сделает все, что
нам нужно, и даже больше. Одна моя улыбка, вот увидишь, окажется сильнее
твоего яростного фанатизма. Ты не веришь? Я докажу тебе это. Только чур:
не вздумай меня ревновать к Никодиму Захаровичу. Знаешь ли, жена Цезаря
выше подозрений. Помни об этом, милый.
Кстати, если вы накачали майского меда, оставьте на мою долю баллон. Я
уже кое-кому обещала. Но ты рассеян и можешь забыть о моей просьбе.
Пожалуйста, напомни о ней дорогому папе, он практичнее тебя. Целую вас
обоих. Надя".
Крышу будки хлестали и царапали ветки алычи. Иногда при сильном порыве
ветра крыша вздрагивала, как живая, и скрипела. Какой тут, извините, мед!
Я достал бумаги и тут же написал ответное письмо, убеждая Надю не
связываться с Никодимом Захаровичем!
Ни за что и никогда я не воспользуюсь его услугами.


21 мая

С непостижимой быстротой меняется погода. После ветра наступила
удивительно безмятежная ночь; над лесом невидимо сновала кукушка, сновала
туда и сюда и разносила свое протяжное, гулкое, как эхо, "ку-ку!". Высоко
стоял месяц, круглый и молодой, с едва приметной Щербинкой, а всего неделю
назад мерцал на западе тонкий серпик... Свистели соловьи. Один начинал
протяжно, три-четыре раза подряд, другой подхватывал с гибкими переливами,
третий щелкал, остальные к нему подлаживались - и опять знакомый плавный
зачин, за ним - россыпь колокольцев, щелканье, задорный пересвист. Где же
были эти певцы, когда ярился ветер, срывая листья и закручивая в бурые,
черные жгуты целые тучи пыли? Думалось, после бури ничто веселое,
радостное не оживет, оно навсегда умолкло, но вот лишь улеглось ненастье -
и со всех сторон доносится знакомое пенье, в нем - ни тени намека на