"Леонида Подвойская. Тьма " - читать интересную книгу автора

пуля не должна пролететь!
- Да вы офицером были?
- Офицером, сынок "не были". Ими остаются навсегда. А которые "были",
это не офицеры.
- А что же... вот так?
- Долгая история... Может, потом. Да ты не пьешь совсем?
- Нельзя мне... много.
- А да. Конечно-конечно, - закивал он головой, скользнув взглядом по
обожженному лицу и, чтобы сглазить неловкость, стал угощать незастольных
участников ужина.
- Вот смотри, - положил он на пол кусочек картошки, обмакнутой в жир со
сковородки. - Вот, Кузя. Тебе дадим, а Ваське не дадим. Он у нас лентяй, да?
Старик хитро подмигнул Максу, смотри, мол, за спектаклем. Кузьма,
внимательно выслушав хозяина, глядя на того ясным взглядом карих глазок,
взял этот дар и унес в дальний угол - якобы насладиться в одиночестве.
- Смотри, но не подавай виду, что видишь. Два хитреца.
И действительно, рыжий хитрец дождался, когда к нему пришел обделенный
хозяином "лентяй". Тот в свою очередь подхватил угощение и уволок куда-то за
занавески. А Кузьма, виляя пушистым хвостом, прибыл за добавкой.
- Может, он просто не ест картошки?
- Не ест? Сейчас увидишь!
И действительно, вторую пайку Кузьма съел здесь же. Так, "не отходя от
кассы".
- Мне отец рассказывал. Про деда. Они тогда в партизанах были. А кошка
с ними не пошла. Точнее, он ее вроде потащил, но она сбежала. Так он домой
прибегал ее покормить. Самому - голодуха, а что-то припрятывал. А потом,
когда вернулись, уже она. Поймает там мышь или крысу - ему волочет. Ее еще и
котята сосут, а она - все равно. Сама аж дрожит, а ждет. Только когда он ее
погладит, скажет там: "Спасибо, бери себе", - набрасывается.
- Ну, наш Васька, он как у Крылова, только слушает да ест, - вмешалась
хозяйка. Да спит. И еще по ночам с другими воюет. О! Новости! Но как все-
таки видно! Что картинка!
Они прервали разговор, вникая в итоги прошедшего дня. И сразу же, еще в
анонсе "Аномально разбушевавшейся стихией значительно поврежден храм..."
- Господи, да это же у нас! - ахнула старая женщина. То-то я в той
стороне сполохи видела!
В напряженном молчании они ожидали подробностей. Но вначале все
касалось большой, средней и малой политики. У хозяина, видимо, внимание
несколько отвлеклось, и он втихаря наполнил стаканчики.
И вот, началось. Жуткие, оплавленные руины, контрастирующие с
нетронутой церковью. Потерянно сидящие на опушке леса монахи. Интервью с
почему-то потрясенным отцом Афанасием.
- Мы не знаем, рука это Господа, или козни врага рода человеческого.
Если это расплата за грех, взращенный за этими стенами, то пока необъяснима
казнь наших безгрешных братьев. Правда, пути Господни неисповедимы...
- О чем это он? - захрипел вдруг Максим, вставая.
Это сейчас же объяснилось. Уже репортер, стоявший у оцепления,
рассказал, что настоятель был подвержен содомскому греху и "взращивал" в
монастыре эту самую содомию. Он, правда, уцелел - оказался в эти мгновенья в
церкви. Уцелел и его неотлучный келейник. Но вот трое монахов погибли. Были