"Леонида Подвойская. Тьма " - читать интересную книгу авторапуля не должна пролететь!
- Да вы офицером были? - Офицером, сынок "не были". Ими остаются навсегда. А которые "были", это не офицеры. - А что же... вот так? - Долгая история... Может, потом. Да ты не пьешь совсем? - Нельзя мне... много. - А да. Конечно-конечно, - закивал он головой, скользнув взглядом по обожженному лицу и, чтобы сглазить неловкость, стал угощать незастольных участников ужина. - Вот смотри, - положил он на пол кусочек картошки, обмакнутой в жир со сковородки. - Вот, Кузя. Тебе дадим, а Ваське не дадим. Он у нас лентяй, да? Старик хитро подмигнул Максу, смотри, мол, за спектаклем. Кузьма, внимательно выслушав хозяина, глядя на того ясным взглядом карих глазок, взял этот дар и унес в дальний угол - якобы насладиться в одиночестве. - Смотри, но не подавай виду, что видишь. Два хитреца. И действительно, рыжий хитрец дождался, когда к нему пришел обделенный хозяином "лентяй". Тот в свою очередь подхватил угощение и уволок куда-то за занавески. А Кузьма, виляя пушистым хвостом, прибыл за добавкой. - Может, он просто не ест картошки? - Не ест? Сейчас увидишь! И действительно, вторую пайку Кузьма съел здесь же. Так, "не отходя от кассы". - Мне отец рассказывал. Про деда. Они тогда в партизанах были. А кошка с ними не пошла. Точнее, он ее вроде потащил, но она сбежала. Так он домой когда вернулись, уже она. Поймает там мышь или крысу - ему волочет. Ее еще и котята сосут, а она - все равно. Сама аж дрожит, а ждет. Только когда он ее погладит, скажет там: "Спасибо, бери себе", - набрасывается. - Ну, наш Васька, он как у Крылова, только слушает да ест, - вмешалась хозяйка. Да спит. И еще по ночам с другими воюет. О! Новости! Но как все- таки видно! Что картинка! Они прервали разговор, вникая в итоги прошедшего дня. И сразу же, еще в анонсе "Аномально разбушевавшейся стихией значительно поврежден храм..." - Господи, да это же у нас! - ахнула старая женщина. То-то я в той стороне сполохи видела! В напряженном молчании они ожидали подробностей. Но вначале все касалось большой, средней и малой политики. У хозяина, видимо, внимание несколько отвлеклось, и он втихаря наполнил стаканчики. И вот, началось. Жуткие, оплавленные руины, контрастирующие с нетронутой церковью. Потерянно сидящие на опушке леса монахи. Интервью с почему-то потрясенным отцом Афанасием. - Мы не знаем, рука это Господа, или козни врага рода человеческого. Если это расплата за грех, взращенный за этими стенами, то пока необъяснима казнь наших безгрешных братьев. Правда, пути Господни неисповедимы... - О чем это он? - захрипел вдруг Максим, вставая. Это сейчас же объяснилось. Уже репортер, стоявший у оцепления, рассказал, что настоятель был подвержен содомскому греху и "взращивал" в монастыре эту самую содомию. Он, правда, уцелел - оказался в эти мгновенья в церкви. Уцелел и его неотлучный келейник. Но вот трое монахов погибли. Были |
|
|