"Леонида Подвойская. Тьма " - читать интересную книгу автораВ лучах прожекторов она, светлая, с золотым куполом, радом с черными
оплавленными развалинами, словно молодая мать стояла над своими детьми. Мертвыми детьми. Максу даже показалось, что она протягивает руки к луне. "Какие руки" - потряс головой Максим, останавливая мотоцикл. - Приехали, Иван Васильевич! - потряс он за плечо хозяина мотоцикла. - Отлично. Я сейчас! - пробормотал тот, удобнее устраиваясь в коляске. Что поделаешь! Старость менее любопытна и менее восприимчива к чужим несчастьям. Нет, сопереживание или там, посильная помощь, - конечно. Но на все свое время. Пожав плечами, Максим оставил славного старика и рванулся к оцеплению. Отца Афанасия ему удалось отыскать минут через сорок. Тот прятался сейчас от журналистов и репортеров в заброшенной келье какого - то отшельника. - Вовремя, - сухо поприветствовал юношу монах. - Вот-вот тела будут выносить. Посмотришь на деяние свое. Пойдем! Нет, подожди. Так не пустят. Вот, одевай - он достал из большой сумки ворох монашеской одежды. - Скорее, ради Бога! Что ты? - Мое "деяние"? - глухо переспросил Максим, глядя на монаха страшным взглядом своих черных глаз. - Я же предупреждал! И вы... по большому счету, вы дали добро, благословили, по-вашему, нет? - Но я не знал! Я даже и представить не мог, что... Ладно, Максим. Одевайся и пойдем. Посмотрим на деяние наше. Видимо, и репортеры ждали именно этого момента. Блицы мелькали, словно на пресс-конференции какого президента. Действительно, спасатели вынесли три накрытые простынями тела. Загрузили и отправили. - Поиски, конечно, будут продолжены утром, - сообщил руководитель. - Но монастыре никого не было. Не должно было быть. Отец Афанасий потянул Максима с собой и в морг. На опознание. Настоятель все еще находился в прострации и на такие дела был непригоден. - Ну вот теперь и поговорим, сын мой, - уже утром, вернувшись в келью, предложил отец Афанасий. Максим промолчал. О чем говорить-то? Перед глазами стояли обугленные, одинаково скрученные в "позе боксера" тела. У двоих не обгорели лица, и Максиму казалось, что он слышит жуткий крик боли, вырывающийся из открытых ртов. - Вот за что ты их? За содомский грех? Они не все были грешны. Да если бы и были. Ты кто, чтобы их вот так! - Но я не хотел! Чем поклясться, что не хотел? Вы же должны были... - Моя вина, что не остановил. Не знал о пределах твоих сил. Но должен был догадываться... Буду молить их о прощении. - Их? Идите сюда! Юноша схватил монаха за руку, и упал на колени. Сосредоточился в своем отчаянии и вскоре почувствовал... - Говорите. Это они... Уходят... Но еще слышат... Ну же...! Почувствовал и потрясенный монах. Поверив, он обратился к уходящим с мольбой о прощении. К каждому. А затем, отпустив руку юноши, повернулся к иконе, обращаясь теперь к Богу. Лишь теперь набрался отваги обратиться к погибшим (каким еще погибшим? Убитым!) и Максим. - Вы поняли? Нет, вы поняли? - прервал он через некоторое время моление монаха. |
|
|